– Какие интересные вещи вы рассказываете… Простите, должен на время вас оставить и сходить за кофе. Мария вчера ушла с головой в меню торжества и забыла о простых вещах. Кэти, дорогая, хочешь пойти со мной?

– С удовольствием, – ответила Кэти.

* * *

Селия вернулась к чтению «Нью-Йорк таймс». Еще через пять минут в кухню вошла бледная и словно чем-то расстроенная Барти.

– Чарли дома?

– Нет. Вышел купить кофе. Твоя служанка забыла пополнить запас.

– Не забыла. У нас в шкафу было пачки три. Как странно…

– Сделать тебе кофе?

– Да, спасибо.

– Ты хорошо себя чувствуешь? У тебя вид какой-то… напряженный.

– Селия, я…

– Да. Я тебя слушаю.

Кажется, Барти собиралась сказать ей что-то серьезное. Селия терпеливо ждала.

Барти посмотрела на нее, поправила прическу, потом села и принялась разглядывать свои руки.

– Селия, я… Словом, я хотела…

– Дорогая, – это был Чарли, вернувшийся с большой пачкой кофе, – в утро перед свадьбой ты не должна мне показываться. Немедленно возвращайся и ложись. Кэти приготовит тебе завтрак и отнесет в твою спальню. Сделаешь, Кэти? А в какое время придет парикмахер?

– В десять, – ответила Барти.

Ее голос звучал отрешенно, и в нем тоже улавливалось напряжение.

– Тогда ты можешь спать еще целый час. Тебе это просто необходимо. Иди в спальню. Нельзя, чтобы моя невеста выглядела усталой.

Барти послушно вышла из кухни, вымученно улыбнувшись Чарли. Селия смотрела ей вслед.

– Я принесу ей завтрак, – вызвалась Селия.

– Нет, – запротестовала Кэти. – Мы вместе приготовим. Правда, Дженна?

Вид у Дженны был заспанный. Она моргала и мотала головой. Селия сразу отметила, что дочь Барти даже не подумала расчесать свои золотисто-рыжие волосы.

– Да. Мы давно так решили. А потом я помогу маме собраться. Чарли, ты согласен? – спросила Дженна, с беспокойством поглядывая на него.

– Полностью согласен. Нам нельзя ломать наши планы.

Чарли впервые посмотрел на Селию без улыбки. Сейчас он не «делал лицо».

– Понимаете, Селия, девочки несколько недель готовились к этому моменту. Уверен, вы их поймете.

Селия не стала с ним спорить.

Церемония в городской ратуше была простой и трогательной. Успокоившаяся, счастливая Барти надела кремовый шерстяной костюм и шляпу. Барти стояла и улыбалась, держа букет ярко-красных роз. Чарли облачился в новый темно-серый костюм и был просто неотразим. Дженна и Кэти, как невеста, надели платья кремового цвета и обе держали по такого же цвета букету роз. Взявшись за руки, они внимательно смотрели и слушали.

Когда мировой судья произнес: «Отныне объявляю вас мужем и женой», Чарли наклонился и поцеловал Барти. Кэти вдруг расплакалась.

«Глупая девчонка, – с раздражением подумала Селия. – Глупая, эгоистичная девчонка. Испортила Барти все торжество».

Домашний ланч проходил легко и непринужденно. На него пригласили Роберта Литтона, а также Фелисити и Джона Бруер. Селия всегда недолюбливала Фелисити, однако сейчас благодаря им троим обстановка за столом была теплее и уютнее.

Хлопали пробки шампанского, произносились тосты. Желая сделать Барти сюрприз, Чарли пригласил пианиста. Сюприз удался: Барти была очень тронута таким вниманием. Большой белый рояль – Селия нашла его достаточно вульгарным – находился в гостиной, однако музыка была прекрасно слышна и в столовой. Пианист исполнял исключительно классические произведения.

– Я боялся, как бы ему не вздумалось сыграть что-нибудь современное или популярные вещи тридцатых и сороковых годов. Это могло бы пробудить у Барти грустные воспоминания, – пояснил Чарли, обращаясь к Фелисити Бруер.

Роберт произнес замечательную речь, сказав, что они рады принять Чарли и Кэти в семью. Не желая, чтобы американские Литтоны переиграли ее, Селия тоже поднялась и поблагодарила за честь быть приглашенной на это торжество. Она говорила, что ощущает себя представительницей английской ветви Литтонов. Оливер, добавила она, был бы очень рад видеть Барти счастливой. Джейми тоже произнес речь. Он поблагодарил Чарли, выбравшего его своим шафером. А затем сказал спасибо новобрачным, пожелавшим, чтобы он оставался членом их семьи.

Джейми не упомянул имени Лоренса. В этом не было необходимости. Каждый ощущал его незримое присутствие. Особенно Барти.

* * *

Селия постучалась в комнату Барти, когда та переодевалась.

– Ты так замечательно выглядела. У тебя были счастливые глаза. Барти, дорогая, поздравляю тебя. Я горжусь тобой.

– Спасибо вам, Селия. И огромная благодарность за прекрасную бронзовую фигурку. Вы это нашли в Нью-Йорке?

– Нет, в Лондоне. Мне помогала Адель. Эта фигурка выполнена в стиле ар-деко, который так обожает Адель… Барти, ты хорошо себя чувствуешь? У тебя ничего не произошло?

Обычно Селия воздерживалась от прямых вопросов. Но утром она видела Барти такой подавленной и явно несчастной. Возможно, сейчас им представился единственный шанс поговорить перед прощанием.

Барти поняла вопрос Селии, хотя нельзя сказать, чтобы он ей понравился.

– Я просто устала. Усталость всегда отражается на моем настроении… Вы не поможете мне расстегнуть платье? И зачем только я выбрала фасон с пуговицами сзади?

Селия поняла намек и больше вопросов не задавала.

* * *

Если бы сегодня утром она не зашла в кабинет Чарли, как теперь они называли эту комнату. Если бы не обнаружила чековую книжку, засунутую в ящик письменного стола (почему-то в самый дальний угол). Барти понадобилось узнать название и телефонный номер компании, предоставлявшей лимузины для торжественных церемоний. Чековая книжка их нового совместного счета уже была наполовину использована. Одни корешки оставались пустыми, на других значились имена людей и названия фирм, о которых Барти никогда не слышала. Разумеется, у нее не должно быть причин для беспокойства. Чарли платил за угощение для их торжества, делал заказы для их свадебного путешествия и что-то покупал девочкам. Ей не о чем беспокоиться. Нужно ли забивать себе этим голову в такой день? Потом она спросит Чарли, и он все расскажет ей.

Сколько Барти ни обещала себе выкинуть из головы эти чеки, они продолжали тревожить ее. Весь день. Когда же, не вытерпев, она все же спросила Чарли, это привело к первой настоящей ссоре в их отношениях и первой ссоре в их семейной жизни.

Кто это так ужасно вопит? Да это же она. Как ужасно, как неприлично… Ну вот, опять. Схватки следовали почти без передышки. Она чувствовала, что долго не продержится.