– Действительно?

– В моем распоряжении находятся многочисленные источники дохода, которые нельзя недооценивать.

«А у него есть патент на такие мигающие дьявольские рога? Они настоящий хит продаж на Хэллоуин».

Люциан спрятал улыбку за бокалом с мартини. Бел же лишь на секунду запнулся и продолжил как ни в чем не бывало. А он хорош.

– Говоря об источниках дохода, я, само собой, имею в виду источники питания, которые…

«Как думаешь, он сам надевает эти светящиеся рожки и прыгает потом в них голышом по кровати? Или добавляет к «костюму» эти огненные плавки? Скорее всего, он делает так только по ночам, когда никто не видит, не может же он загубить свою репутацию…»

Бел оторопело захлопнул рот. Его выражение лица было сложно описать. Сначала он боролся с шоком, потом со злостью и, наконец, со смехом. Люциан, который тем временем разгадал мои намерения, прилагал все усилия, чтобы не расхохотаться.

– Ладно, я понял, – Бел поднял руки, сдаваясь. – Хоть мне и любопытно узнать, куда тебя заведет фантазия, Ариана.

– Невежливо подслушивать других, – озвучила я очевидное. Улыбка Бела никуда не делась, но его взгляд вдруг похолодел.

– Я никогда не говорил, что вежливость – это моя сильная сторона.

Предостережение было четким и ясным. Он оценил юмор, но не потерпел бы дальнейшего неуважения.

Праймус поднял свой пустой бокал над спинкой кресла. Тотчас показалась креолка и наполнила его.

– Насколько уже силен твой дар? – поинтересовался Люциан, как только необычная женщина удалилась. Бел небрежно передернул плечами.

– А, немного чтения мыслей у обычных людей и молодых праймусов. Кроме этого, – он помахал рукой в воздухе перед собой, – лишь забавная штука с подслушиванием.

– В определенном возрасте у праймусов сильнее развиваются телепатические способности, – пояснил Люциан для меня. Он же не мог знать, что об этом мне уже рассказал Рамадон.

– Да, да, а теперь довольно болтовни, – Бел хлопнул в ладоши. – Так как мы обменялись вежливостями и грубостями, перейдем к делу.

– Жду не дождусь, – пробубнила я. Бел проигнорировал мой сарказм.

– Ты в курсе, почему брахионов-женщин не существует, Ариана?

– Потому что Лига состоит из кучки шовинистов? – предположила я. Бел улыбнулся, но его улыбка даже отдаленно не была похожа на предыдущие. Он же сказал. Время болтовни закончилось.

– Нет. Совет опасается детей-брахионов, которых он не сможет контролировать. Детей-брахионов, которые смогут убить любого, кого им вздумается. Детей-брахионов – таких, как ты, – продолжал он. – Но ты даже нечто большее. У тебя есть душа, которая никогда не угаснет. И твоя лояльность не распространяется на праймусов.

Он даже не ставил под вопрос последнее высказывание. Да и не надо было. Оно соответствовало действительности.

– Они будут на тебя охотиться, – предсказал он.

– Расскажи мне что-нибудь новенькое.

– Тебе понадобятся друзья, – добавил он, помешивая свой мартини.

– Ты сейчас предлагаешь мне свою дружбу? – насмешливо уточнила я. Я не питала иллюзий относительно того, что его предложение можно принять за чистую монету. Глаза Бела обрадованно блеснули:

– Я еще не решил.

В ответ я тоже сверкнула глазами:

– Как и я.

– Хорошо. Тогда это мы прояснили. А пока у меня есть для тебя следующее предложение. За сведения, которые вы от меня просите, мне нужно три ужина с Арианой в любой момент, когда я захочу.

– И речи быть не может, – сразу отрезал Люциан.

– Само собой разумеется, я даю слово, что ей будет гарантирована безопасность. Хиро и трое других праймусов высокого ранга встретят ее и невредимой доставят обратно, – самодовольно сказал Бел и с широкой улыбкой договорил: – И, пока она этого не потребует или это не будет необходимо ради ее защиты, к ней никто не притронется. Ни к телу, ни к сознанию, ни к душе.

Люциан, сгорая от ярости, уставился на Бела, но ничего не ответил. Я знала, что это означало. Он не одобрял идею Бела, но не мог ничего возразить против условий. Решение – за мной.

– Я согласна, – быстро проговорила я, чтобы не успеть передумать. Нам была нужна информация, а Бел на самом деле мог потребовать чего похуже. Конечно, мне было не по себе от перспективы остаться наедине с этим непредсказуемым типом. Но раз он гарантировал мою безопасность, я как-нибудь переживу.

– Замечательно! – промурлыкал Бел низким голосом. И вот она показалась снова – улыбка из рекламы зубной пасты. – В знак моей признательности ты получишь дополнительный бонус, Ариана. Я обезврежу Силин на сорок восемь часов. Что бы ты ни планировала, тебе придется уложиться в эти временные рамки, иначе ведьма предупредит Харриса.

Я кивнула. Такое ощущение, что я заключила сделку с дьяволом.

– Как ты могла это сделать? – зарычал на меня Люциан, как только тяжелая двустворчатая дверь портала растворилась в воздухе за нашими спинами.

– Что? Раздобыть для нас информацию, в которой мы нуждаемся? – упрямо спросила я. Теснота кладовки давила. Я вжалась в угол, пока Люциан расхаживал туда-сюда, как тигр в клетке.

– Ты не представляешь себе, на что подписалась.

– Три ужина – еще не конец света, Люциан. Все могло быть гораздо хуже, – попыталась я его успокоить. А быть может, я всего лишь хотела успокоить саму себя. Его бурная реакция породила во мне сомнения. Люциан гневно ударил по кирпичной кладке.

– Думаешь, что Бел хочет просто приятно провести с тобой время? – кипятился он, бросая на меня гневные взгляды. Я сглотнула.

– Во всем остальном ему помешает собственная клятва, – пробормотала я.

Безрадостный хохот Люциана пробирался мне под кожу.

– Да, пока ты не позволишь остального.

Ах, вот в чем дело. Люциан не мог смириться, что потерял контроль над ситуацией. Он мне не доверял.

– Боишься, что он меня соблазнит? – меня ранило, что он считал меня такой слабой. Из-за моих горьких слов он бросился ко мне, как загнанный зверь.

– Не надо его недооценивать, Ари. Соблазн, обольщение и искушение – его хлеб насущный, – рычал он. – Для этого создания люди вообще впервые придумали имя Сатана.

Своей злостью он буквально вжимал меня глубже в угол, вот только в его глазах застыло выражение муки.

– Я с ума схожу, когда думаю, что он будет делать с тобой наедине, – он двумя руками обхватил мое лицо. Это был такой осторожный жест, словно я была невероятно хрупкой. – Если он что-то тебе сделает…

У него заходили желваки. Он был воплощением ярости, но его прикосновение – таким нежным. Я была по-настоящему ошеломлена.