Мать не договорила, утерла фартуком скатившуюся по щеке слезу.

– Что только, мама?

– Не знаешь, где потеряешь, а где найдешь… Счастье-то…

2

Разговор с матерью, казалось, придал решимости. Больше всего Аня боялась, что родители не одобрят ее выбор. Иностранец казался фигурой экзотической. Но коли они не против, то почему должна сопротивляться она?

И Аня немедленно решила навестить своего избранника. Однако, к ее удивлению, Джоника дома не оказалось.

– Не ночевал, – сообщил сосед по комнате Коля Попов.

– Как это не ночевал?! – изумилась Аня. – На работу, что ли, срочно вызвали?

– Если бы. Просто отсутствовал. Наверное, нашел себе другую кралю, пока ты в деревне прохлаждалась.

– Чепуху говоришь. Джоник не такой.

– Все мы не такие, – резонно возразил Коля. – Да ты, собственно, не огорчайся. Красивых мужчин на свете много. Вот я, например…

Аня присела на кровать Джоника и задумалась. А вдруг и вправду американец в ее отсутствие спутался с какой-нибудь красоткой? Нет, на Джоника не похоже. Так куда он все-таки делся?

– Ты это… не переживай особенно, – тихо произнес Коля. – Девки, думаю, тут ни при чем.

– И где же он?

– Мне кажется… – Коля понизил голос до шепота. – Мне кажется, его забрали в НКВД.

– С чего ты взял? – похолодела Аня.

– Думаю так. А где же ему еще быть? Не у девок же, в самом деле. В последнее время он тут развил бурную деятельность. Шныряет везде, вынюхивает…

– Что вынюхивает?

– Сам не понимаю. Говорит, книгу про Соцгород написать хочет. Джоник, конечно, кадр проверенный. Свой в доску. Но ведь это не все знают. Думают: раз иностранец, может, того…

– Не понимаю тебя.

– Ты дурочку из себя не строй. Раз комсомолка, то должна понимать. Иностранцы всякие бывают… Одним словом, под подозрение попал наш Джоник, я так считаю. На Шанхай для чего-то зачастил. А ты сама знаешь, что такое Шанхай. Вчерась там, кстати, облава была. Беспаспортных вылавливали. Может, и Джоника замели. Да скорее всего так и есть. Поэтому домой и не явился. И чего понесло на Шанхай?

– Может, кто стукнул? – Аня пытливо взглянула на Колю.

– Да чего на него стучать… Парень насквозь прозрачный, как пузырь с водкой. Доказал преданность… Я думаю, ошибка.

– Ты же его друг! Сколько живете вместе… К тому же партийный. Культорг, профорг, физорг… Кто там еще? Общественность, словом… Тебе и карты в руки. Иди, ищи. Узнавай, спрашивай, требуй!

– Никуда я не пойду.

– Это почему?

– Не желаю.

– То есть как?

– Не желаю, и все!

– Замараться боишься? Ты же только что заявил: Джоник свой в доску. Что же за друга не похлопочешь?

– Для начала мы не знаем, забрали ли его на самом деле.

– Вот и узнай!

– А может, он вчерась нажрался и в канаве ночевал?

– Что за глупости! Ты же знаешь, он не пьет.

– Мало ли… И вот я прихожу, устраиваю тарарам, а мне отвечают: дружок ваш того… потерял моральный облик. На кого тень падает? На культорга. Плохо организовал работу на местах.

– Ладно, Николай. Говорить нам больше не о чем. Раз ты оказался такой гнилушкой…

– Ты, Авдеева, выбирай выражения. Если каждая бикса будет тут…

– Я тебе не бикса, урод!

– Думаешь, не понимаю, чего ты вокруг Джоника крутишься? Мало тебе русских парней…

Но Аня не стала больше толковать с Колей Поповым, а опрометью бросилась из барака.

Выскочив на улицу, она остановилась. Зря в общем-то погорячилась. Чего на дураков слова тратить! Этот Попов и раньше не вызывал у нее особых симпатий, а сейчас, когда показал свое гнилое нутро, и вовсе стал противен. Но где же все-таки Джоник? Что, если действительно в НКВД? А может, это работа Шахова? Вполне возможно. Решил таким способом устранить конкурента. Ведь он, кажется, и намекал на нечто подобное. Что ж, тогда к Шахову.

3

Упомянутый Александр Кириллович находился на своем наблюдательном посту и методично обозревал окрестности в полевой бинокль. Приближался обеденный час, народу на улицах прибавилось. Шахов перебирал лица, вырываемые окулярами из толпы, словно перелистывал страницы давным-давно прочитанной (и не раз) книги. В последнее время ничего, кроме скуки, созерцание разноплеменных физиономий не вызывало. Даже всегдашние размышления о бдительности и долге куда-то исчезли. Лишь привычка заставляла его каждый день подниматься в башенку и брать в руки бинокль. Какая тут, к черту, бдительность! Каждый второй в этой пестрой толпе вор, саботажник, вредитель. Да что там каждый второй! Каждый первый! И он может доказать данный факт в пять минут. В этом смысле его недавний собеседник Всесвятский, конечно, прав. Прав старик и в другом. Он – Саша Шахов, интеллигентный мужчина тридцати трех лет, вне всякого сомнения, типичный конформист. Патетические речи о гордости за свою принадлежность к партии, о незыблемости генеральной линии – всего-навсего слова. И на линию, и на партию ему наплевать… Да и вообще, на все наплевать!

«Так уж и на все? – одернул внутренний голос. – Смотри, паренек, слюны не хватит».

А действительно, для чего он, собственно, живет? Где цель?

«Может, и не требуется никакой цели, – опять вмешался невидимый собеседник. – Цени каждый миг отпущенного тебе бытия. Да, жизнь – ужасная штука, но ведь и радостей в ней достаточно. Не лезь в высокие материи, цени мгновение. Наслаждайся. Как сказал поэт: «Пусть скучает лошадь». Надоела зануда-жена, так пошли ее подальше, что, собственно, и сделано. Ведь есть замечательная девушка Анюта. Что мешает связать свою жизнь с ней? Лови момент».

И, будто по волшебству, не успел Шахов вспомнить об Ане, как разглядел ее лицо среди толпы. Сердце екнуло и упало вниз, во рту пересохло… Шахов непроизвольно сглотнул и стал крутить колесико наведения, хотя бинокль показывал достаточно резко. Первой мыслью было броситься навстречу девушке. Однако он пересилил себя и продолжал наблюдать за Аней.

Интересно, куда это она идет?

Мысли Шахова и вовсе смешались. Неужели спешит к нему? Но зачем? Могла бы позвонить, договориться о встрече или хотя бы предупредить о своем визите.

Он поднял трубку внутреннего телефона:

– Если ко мне сейчас придет на прием гражданка Авдеева, проведи ее сюда, – сказал он секретарю и вновь схватился за бинокль.

Гражданка Авдеева стремительно приближалась. Теперь не было сомнений, что направляется она именно в горотдел. Отлично просматривалось выражение ее лица. На нем почему-то отсутствовала радость от предстоящей встречи, скорее читалась ожесточенность и тревога. Шахов насторожился. Наверное, просить о чем-нибудь пришла, решил он.