– Я могу помочь. Здесь вашего Джона Смита нет, напрасно ищете.

Аня тут же отметила это «вашего». Значит, об их отношениях в этом здании уже известно не только начальнику.

– Но я знаю, где он. Американец попал в беду… в большую беду.

– Что с ним случилось?

– Не имею права сообщать подробности. Дело весьма серьезное. Джон Смит в опасности, но вы можете ему помочь.

Аня во все глаза смотрела на странного военного. Либо он что-то не договаривает, либо пытается втянуть ее в очередную грязную историю. Однако лицо его как будто выражало искреннюю озабоченность и сочувствие.

– Дело в том, – продолжал военный, – что Джон Смит попал в руки отпетых негодяев…

Девушка от изумления приоткрыла рот.

– Очень опасные… э-э… люди, – нагнетал жути военный.

– Тогда почему же НКВД не вмешается? – резонно поинтересовалась Аня.

– Пока не можем. Идет большая игра. Не могу раскрыть всех карт.

Это окончательно запутало Аню, и она молча взирала на военного.

– Так вот, – неуверенно произнес он. – Я иду на нарушение служебной тайны, сообщая вам некоторые подробности. Помочь Джону Смиту в данную минуту может лишь один человек, Всесвятский Николай Николаевич. В настоящий момент он обитает на Шанхае, в доме некоего Валитова. Отправляйтесь туда и скажите, что Джон Смит – Всесвятский с ним знаком – попал в лапы к Хозяину и находится… – Тут военный запнулся, словно решая, говорить или все же не стоит? На лице его отразились явственные колебания. – … Находится… Ну да ладно! Знаете барак, где расположена станция «Скорой помощи»? Там имеется подвал. Вот в этом подвале…

– Ничего не понимаю! – взвилась импульсивная Аня. – Какие подвалы, какие хозяева?..

– Тише, девушка. Все! Разговор окончен. Я и так сказал слишком много. Если хотите помочь своему другу, отправляйтесь по указанному адресу.

1

Тут нужно вернуться чуть назад, к утру того дня, в который происходят вышеописанные события. Если помнит читатель, Всесвятский после крупного разговора покинул оказавшийся негостеприимным дом товарища Шахова и отправился восвояси. Куда?

Он и сам не знал этого. Шахов недвусмысленно предупредил, что нужно уехать. Возможно, так будет лучше для всех.

И в первую очередь для вампира – сразу же возник закономерный вывод. Он будет продолжать творить свое кровавое дело. Неспешно, без суеты. Ему вовсе не нужен широкий охват населения. От субъекта к субъекту, от души к душе он станет рассыпать черное семя зла, поскольку вряд ли есть сила, способная противостоять ему.

В какой-то степени они схожи друг с другом. Он одиночка, и Всесвятский из того же теста. И это в стране, где определяющее слово за массами. Неправду говорят, когда утверждают, что здешний народ издревле обречен пребывать под гнетом тиранов и деспотов. Именно народ определяет, каким быть правителю. Если в Англии или Америке попробуют утвердить тиранию, через неделю начнется гражданская война. Там господствуют индивидуализм и закон, а здесь коллектив и кулак. Общественные настроения очень часто преобладают над здравым смыслом. Неумение и нежелание здраво рассуждать и брать на себя ответственность и порождает тиранию. Находится лидер, готовый идти напролом, и массы слепо следуют за ним, даже если их ведут к гибели. Отсюда частенько проявляющаяся стихия бунта, бессмысленного и беспощадного, как верно подметил Пушкин. Нужен только лидер, к какому бы слою общества он ни принадлежал – угнетателей или угнетенных, и таковой всегда находится, будь то Петр Первый или Емелька Пугачев. Почему победили большевики? Потому что они были стремительны, беспощадны и щедры на посулы. По своей ментальности их разноплеменная верхушка так же далека от русского народа, как и придворная камарилья. Но у большевиков пока что имеется мощный волевой потенциал, а у царизма он остался в далеком прошлом. Большевики декларируют, что вся их деятельность направлена на благо народа, да, в принципе, так оно и есть. Вот только где же оно, это благо? И наступит ли когда-нибудь?

Всесвятский оглянулся по сторонам. Несмотря на ранний час, около шести утра, людские ручейки тянулись в сторону завода. Город и завод были практически неотторжимы друг от друга, их разделяла лишь невысокая стена, да и то не везде. Еще вчера большинство из этих людей ютились по своим сельским хижинам, как на протяжении сотен лет их пращуры, ни сном ни духом не ведая, что существуют металлургические громадины, где человек словно песчинка в море огня, пара, грохота. Произошел великий перелом в судьбах. А в душах? Человек сеял хлеб, сегодня он варит сталь. Но мыслит он теми же категориями, или все-таки что-то изменилось в умах? Неужели он так и остался рабом? И не столько рабом государства, сколько рабом собственного рассудка?

Размышляя таким образом о судьбах собственного народа, Всесвятский добрался до Шанхая. В конце концов, что делать дальше? Внять разумному совету и уехать? Или остаться и довести дело до конца?

Всесвятский остановился перед домом Валитова и взглянул на часы. Было еще слишком рано, не хотелось беспокоить людей. Можно посидеть где-нибудь в уголке, на скамейке. Подождать, пока люди проснутся. Всесвятский развернулся и зашагал в обратную сторону.

– Эй! – услышал он за спиной. И тотчас узнал голос старика Валитова. – Эй, дорогой товарищ, иди сюда. Чего мимо ходишь?

– Я думал, вы еще спите.

– Какое там. Давно встал. А вот тебя увидеть не ожидал. Решил, все, бэтте, конец. Неужели отпустил начальник, а может, сбежал?

– Отпустил. Знакомым моим оказался. Удивительно, но так и есть.

– Знакомый? – недоверчиво переспросил старик. – Вон как! В такой место знакомый только хуже.

– Согласен. Он сказал, что я должен немедленно уехать.

Старик прицокнул языком:

– Худо. Раз сказал, значит, так и делай. Второй раз не отпустит.

– Время еще есть. Поезда не каждый день ходят.

– Рискуешь.

– Привык доводить начатое до конца. А как у вас дела?

– Гости ночью не приходил. Но в поселке шум был, даже стреляли.

– И кто же?

– Не знаю. Наверное, мильтоны. Оставили засада, может, кто еще попадется. Шум около дом твоих друзей был.

– Навестить бы их нужно.

– Сходи. А пока шагай за мной. Ашать будем. Тебя, наверное, в каталажка не кормили?

На столе стояли лепешки, чайник, кувшин с молоком.

– Садись. Кушай на здоровье, – сказал Валитов, и, пока гость ел, старик молча смотрел на него. Во взгляде его не было ни любопытства, ни тревоги, лишь легкая грусть читалась на изборожденном морщинами азиатском лице.

– Спасибо, – поблагодарил Всесвятский. – Легкая перекуска как раз кстати.

– Будь здоров. Дальше чего делать будешь? Наверное, ночь не спал. Может, приляжешь?