него серьезных последствий. Он продолжил жить и работать на родине, но в 1943 году из-за его еврейских корней над ним нависла угроза ареста и отправки в концлагерь. Британцы провели сложную шпионскую операцию, достойную отдельного фильма, и выкрали ученого, тайно перевезя его в Лондон в бомбовом отсеке военного самолета. От стресса и недостатка кислорода в пути Бор прибыл в Англию без сознания, но живым. О вкладе Бора в американский атомный проект сведения расходятся. По одним данным, он в нем не участвовал, по другим – тайно предоставлял из Британии в Штаты консультации по связанным с ним вопросам.

После войны Бор вернулся домой, в Данию, где его судьба сложилась благополучно. Он продолжил руководство Институтом физики и вел активную общественную (просветительскую и антивоенную) деятельность с частыми поездками по миру до смерти в возрасте 77 лет в 1962 году.

Исследования Нильса Бора наравне с работами Альберта Эйнштейна создали для человечества ту великую научную картину мира, которая в общих чертах считается верной и сейчас, в XXI веке.

Глава 19

Сложности языка, логики и загадка бытия

(Людвиг Витгенштейн и Мартин Хайдеггер)

Место: Ньюкасл (Великобритания) и Фрайбург (Германия)

Время: 1943 год

Моя миссия в этот раз казалась особенно трудной. Мне предстояло побывать в двух городах двух стран, воюющих между собой, в разгар самого кровопролитного конфликта в истории человечества.

Я планировал встретиться с двумя непримиримыми оппонентами в области философии. Точнее, эти двое людей (бывших ровесниками и имевших общий родной язык, немецкий) даже не спорили, а демонстративно игнорировали, презирали друг друга. Они никогда не встречались, а в беседах с другими за глаза называли друг друга «пустословами». К середине XX века большая часть философского сообщества разделилась приблизительно пополам, сплотившись вокруг одной из этих двух влиятельных, значимых фигур.

Философия как область познания, имевшая в древности статус «науки наук», сохранявшая высокий авторитет и в Средневековье, и в XIX веке, в первой половине XX столетия ушла в тень естественных наук: физики, химии, биологии, математики, развивавшихся как никогда бурно. Кому-то казалось, что немецкие титаны мысли прошлого века (Кант, Гегель и другие) незыблемо и навечно сформулировали основы философии и существенно развить их или тем более предложить нечто принципиально новое уже невозможно. Другие полагали, что философия неизбежно тесно связана с религией. А то время было пиком моды на атеизм в среде интеллектуалов. Третьи считали, что теперь, когда любую научную гипотезу требовалось обязательно проверять экспериментами, философия и вовсе утратила статус науки, став лишь набором абстрактных недоказуемых общих предположений. Понимание того, что философия необходима и для развития точных наук, и для совершенствования интеллекта человека, а главное – как базис для понимания не просто отдельных явлений, а целостной сути окружающего мира, во всей его сложности и противоречивости, вернулось в общественное сознание не раньше последней трети невероятно бурного XX века.

Но даже и в это, пожалуй, самое неблагоприятное для философии время труды отдельных ученых вызывали широкий интерес. В 1910-х ими были англичанин Бертран Рассел и немецкий мыслитель еврейского происхождения Эдмонд Гуссерль. Правда, раскрыть философские взгляды во всей полноте им не довелось. Рассел основную часть времени посвящал математике и социологии, а его коллега испытывал проблемы из-за растущего в Германии антисемитизма. В 1920-х в дело вступили их прямые последователи: любимый ученик Рассела австриец Людвиг Витгенштейн и любимый ученик Гуссерля немец Мартин Хайдеггер. Они оба были столь же талантливы, как и их наставники, а их преимущество состояло в том, что они смогли всю жизнь посвятить философии.

При этом области их интересов в этой науке практически не пересекались. Они исследовали разные проблемы, использовали свои инструменты, пришли к разным выводам. А в личном, человеческом плане эти двое и вовсе были противоположностями. Но даже в них можно найти нечто общее. Они оба указали огромную философскую проблему, каждый на свою, стоящую перед человеческим разумом. Но при этом они так и не решили эти проблемы, а скорее выдали набор глубоких, многогранных рассуждений о них. Оценки значимости для науки работ этих двух авторов по сей день колеблются в широком диапазоне от «великие гении, титаны мысли» до «писали неясно о чем и непонятно зачем». Мне предстояло разобраться в этом непростом вопросе.

Весна 1943 года стала страшным временем для Европы. Вторая мировая война была в самом разгаре, и лишь пару месяцев назад, после окончания Сталинградской битвы на далекой от центра Европы Волге, в ней наметился слабый перелом в пользу держав, воюющих с нацизмом. Но никаких гарантий их победы еще не было. Англия хотя и не открыла пока сухопутный фронт, но активнейшим образом боролась с фашистами с помощью авиации и флота. В ответ те не прекращали бомбардировки Британии. Одним из самых пострадавших от авианалетов городов был промышленный Ньюкасл на северо-западе Англии. Вокруг него было сосредоточено множество заводов и угольных шахт, исключительно важных для британской экономики.

Вид еще недавно крупного, экономически процветавшего города теперь производил тягостное впечатление. Больше половины зданий стояли разрушенными. Впрочем, сейчас бомбардировки происходили реже: все больше сил нацистов приходилось перенаправлять на Восточный фронт, где началось успешное наступление Советской армии. Налеты немецкой авиации происходили теперь только ночью, а днем можно было ходить по улицам спокойно. Моей целью был находившийся в Ньюкасле крупный военный госпиталь.

Он располагался в мрачных серых зданиях в центре города вдоль берега реки. Помимо медиков здесь трудилось немало добровольцев. Одним из таких ассистентов уже два года работал бывший профессор философии Кембриджа с австрийскими корнями. Человеком он был способным и, несмотря на свой солидный возраст, быстро обучаемым. Он начинал санитаром, но со временем обучился всем азам медицины: готовил лекарства для раненых и больных, умело делал перевязки, был хорошим психологом и собеседником для пациентов. Даже своим внешним видом во многих больных вселял оптимизм. Он был высоким, подтянутым, с темными густыми кудрявыми, немного подернутыми сединой волосами, с пламенным, гипнотическим взглядом больших темных глаз. Хотя по натуре этот человек был, наоборот, резким и нервным, всю жизнь планировал покончить с собой (даже пробовал, но неудачно) и многим казался психически не вполне нормальным, но в госпитале, на работе, он старался применять свою энергию и необыкновенный интеллект только во благо окружающим. Жизнь этого человека напоминала сюрреализм, столь модный в мировой живописи в те времена. Пожалуй, это была одна из самых необычных биографий столетия вообще.

Людвиг Витгенштейн родился в Вене во времена расцвета Австро-Венгерской империи. Его отец был крупным сталепромышленником и мультимиллионером, самым богатым человеком страны. Он рос во дворце, частыми гостями известной и культурно развитой семьи Витгенштейнов был цвет империи тех лет: композитор Малер, художник Климт, психотерапевт Фрейд