Почему он столько тянул? Ведь ясно же было... Убивать нужно вовремя, а он опоздал. Лет на пять, если не больше...

– Монсеньор! Что вы делаете?! Ваше Высокопреосвященство!

Штанцлер исчез. От наведенного дула, прикрываясь рукой, пятился полковник Морен. Какая же мразь! Но карте место. Выпьет – пусть проваливает, хоть в Закат, хоть в Паону!

– Пейте, – велел Робер, – до дна.

Морен быстро поднял крайний кубок, немного воды выплеснулось на стол. Кардинал не появлялся. Не слышит? Вряд ли.

– Пейте, – повторил герцог Эпинэ, и генерал глотнул. Гладко выбритое лицо сморщилось, стянулось к острому носу, превратившись в какую-то морду. Комендант Багерлее пил, заливая негодной водой опозоренный мундир, а Первый маршал великой Талигойи смотрел, не в силах разжать впившиеся в пистолет пальцы. Морен опустошил кубок, на усах и шее блестели капли, глаза налились кровью.

– Берите второй, – Иноходец кивнул на стол, – берите и пейте.

– Нет, – голос Морена стал хриплым. От страха или от соли? – Монсеньор... уверяю вас... Я выполнял приказ Его Величества...

– Альдо велел тебе держать Ворона в этой печке и поить солью? – рявкнул Робер, забыв, что сюзерена по имени не называют. – Это он тебе приказал?

– Его Вели... Он, когда здесь был четвертый раз... Приказал объяснить маршалу, что его время ушло.

– А ты решил объяснить, что пришло время негодяев? – Лэйе Астрапэ, все придумал усердный подлец, Альдо ничего не знает! Ни про пекарню, ни про воду, которую нельзя пить... Конечно, не знает! Сюзерен заигрался, потерял голову, но он сумасброд, а не живодер.

– Вы больше не будете распоряжаться в Багерлее. – Левий все-таки появился. В проеме арки Его Высокопреосвященство сошел бы за эсператистскую икону, не будь у него на лице выражения, весьма далекого и от кротости, и от милосердия.

– Я подчиняюсь лично Его Величеству. – В присутствии кардинала не убивают, мерзавец это понимает и оживает на глазах. Какая же падаль! И ведь таких у Альдо большинство.

– Его Высочество Альдо Ракан – верный сын церкви, – отрезал Левий, – он прислушается к словам служителей Создателя. Прикажите подать вина, воды и свечей и немедленно снять цепи. Герцог Эпинэ, вас не затруднит остаться здесь, пока я выберу для герцога Алва пристойное помещение?

4

Хлопнула дверь, загремели многочисленные засовы. Это на полчаса, от силы на час, он сам решил остаться, и все же... Смерть в бою лучше тюрьмы, так что братьям, можно сказать, повезло. Робер подхватил второй фонарь и вернулся к Алве. Ворон по-прежнему сидел на кровати, полуприкрыв глаза.

– Герцог... – В первой комнате четыре стражника. Что они услышат, что поймут?

– Эпинэ? – осведомился Алва, не поворачивая головы. – Вас что-то интересует?

Интересует. За какими кошками ты вернулся в Талиг и сложил оружие? Ради короля и заложников? Но о казни объявили за двенадцать дней, только-только до Урготеллы добраться. Нет, Ворон, ты полез в петлю по другой причине. Сделал ли ты, что хотел, или не смог?

– Моро здоров, – сообщил Повелитель Молний, хотя его никто не спрашивал, – но скучает. Я его проминаю каждый день.

– Спасибо, – хрипло поблагодарил Алва. Лэйе Астрапэ, о чем с ним говорить? И как? Хоть бы воды скорей принесли, уроды!

– Вы играете? – Робер указал на гитару у стены.

– О нет, – отмахнулся Алва, – господин полковник был столь любезен, что прислал мне портрет своего нового господина.

Эпинэ зачем-то встал и коснулся инструмента. На злосчастной гитаре не было струн.

– Удивительное сходство, не правда ли? – звякнули цепи, Алва все же соизволил повернуться лицом к собеседнику. На рукаве рубахи что-то темнело. Кровь?

– Что у вас с рукой? – С рукой, с жизнью, с душой? Закатные твари, да не молчи же ты! Оскорбляй, издевайся, проклинай, только не молчи!

– Ничего особенного, – светским тоном произнес Ворон, – господин Левий пытался снять цепи, пролилась кровь. С клириками это случается.

– Вы несправедливы к Его Высокопреосвященству, он хочет вам помочь. – Это чистая правда, но попробуй объясни угодившему в капкан волку, что у него есть друзья!

– Возможно, я несколько пристрастен, – согласился Алва и снова замолчал. Робер рванул ворот рубашки, не соображая, кто из них двоих задыхается от черной, глухой жары. Сварливо треснуло пересохшее дерево, в дальней комнате несколько раз кряду чихнул солдат. Ворон шевельнулся, то ли попытался откинуть со лба волосы, то ли вздрогнул. Лэйе Астрапэ, как сказать ему, что он больше не один?

– Я собираюсь жениться, – выпалил Робер, – на Айрис Окделл. Она уже отбыла в Надор. После Зимнего Излома я еду за ней. Возможно, дела задержат меня... на севере, но потом мы вернемся в столицу.

– Вы – смелый человек, – скучающим голосом объявил Ворон, – я бы на вашем месте сбежал.

Алва вскинул скованные руки, причудливым образом сложив пальцы. В круге света возник рогатый олень. Черная тень рванулась вверх, словно в прыжке. Алва вновь сложил пальцы, на стене тряхнула гривой конская голова. Конь... Олень... Снова конь. Эпинэ – Савиньяк – Эпинэ...

– Есть дамы, от которых лучше держаться подальше, – хохотнул Рокэ и закашлялся. – Простите, герцог. Столичный климат южанам не подходит.

– Монсеньор! – в проеме возникла неуклюжая фигура. – Комендант цепи прислали снять...

– Так снимай!

Кузнец завозился с зубилом, и Робер зачем-то отвернулся. В висках стучало, волосы слиплись и лезли в глаза. Сколько б он выдержал в этой жаровне, не рехнувшись и не разбив себе голову о стену? Три дня? Пять? Или дотянул бы до восьми?

– Вы видитесь с Окделлом? – осведомился Алва сквозь стук зубила. – Я слышал, этот достойный юноша вернулся, вас не затруднит ему кое-что передать?

– Нет, сударь, – в тон Рокэ откликнулся Эпинэ. – Три дня назад Ричард Окделл дрался с Валентином Приддом.

– Дрался? – в хриплом голосе прорезалось любопытство. – И кто победил?

– Оба ранены. Ричард – в руку, Придд – в бедро. Мы фехтовали с Диком, он неплохой боец. – Лэйе Астрапэ, о какой ерунде они говорят, хотя почему «они»? Говорит, то есть пытается говорить, только один.

– Неплохой? Что ж, приятно слышать. – На красивом лице не было ни интереса, ни хотя бы злости, только вежливое внимание хозяина, обреченного слушать скучного гостя. – Видимо, те же слова стоит адресовать и молодому Придду.

– Насколько я понял, Ричард побеждал. Он ранил соперника, но тот сумел отыграться.

Дикон зарвался. Он слишком легко теряет голову, хотя кто бы говорил.... А вот Валентин – ледяная бестия. С раной в бедро не побегаешь, все решил один удар. Неожиданный, необычный... Поднять отлетевшую шпагу левой, «проклятой» рукой и сделать выпад. Снизу вверх, со всей силы. Очень просто, если знаешь, как.