Жаль, что я не верю, как некоторые, в то, что немцы почти исчерпали свои возможности. Любой мир, по которому Гельголанд останется в руках Германии и укрепления на Кильском канале не будут уничтожены, можно назвать всего лишь перемирием. Сомневаюсь в возможности торгового удушения Германии. Слишком много нейтралов заинтересованы в ней в денежном смысле. Едва ли удастся уговорить все страны, которые теперь находятся по другую сторону, не вести торговлю с Германией.

25 июня 1916 г. Вчера здесь ужинали Эдмунд Толбот[300] с супругой. Он говорит, что положение Ирландии очень плохо, ничего не делается для того, чтобы ограничить сторонников «Шинн Фейн», которые открыто бросают вызов властям. Его супруга посещает здешние школы и поражена аккуратностью и опрятностью учениц по сравнению с лондонскими девочками. Она не думает, что английских матерей можно убедить так же смотреть за своими детьми, как это делают французские матери.

Никаких политических и военных новостей.

26 июня 1916 г. Утром приходил доктор Диллон. Он с самого начала знал, что Верден должен пасть! Он по-прежнему придерживается мнения, которое подтверждают многочисленные депутаты, сенаторы, политики и т. д.: Кайо вернется к власти и в должность. Он уже не говорит, что это будет скоро, как при нашей прошлой встрече, и не предвещает падения Бриана. По словам Диллона, Кайо суждено стать финансовым спасителем Франции, и с этой целью его еще до конца войны введут в состав правительства. Доктор Диллон по-прежнему уверяет, что французы устали от войны и желают мира; на сей раз он не добавил «любой ценой».

28 июня 1916 г. Бушует страшная гроза, со шквалистым ливнем и градом. Бедные солдаты в окопах! Если там то же самое, гроза помешает нашему неминуемому наступлению[301] и затруднит продвижение больших орудий.

30 июня 1916 г. Ужин у Мюратов. Все разговоры о нашем наступлении. Выражались сомнения, доведут ли его до конца, так как мы недостаточно подготовлены.

1 июля 1916 г. Получили по телефону замечательные новости с нашего фронта. Мы оттеснили немцев на 20-мильном участке и взяли много пленных при небольших потерях с нашей стороны. Какое облегчение! Утром Извольский говорил, что с начала июня русские взяли 212 тысяч пленных.

4 июля 1916 г. Похоже, на нашем участке фронта дела сравнительно неплохи, однако у Жоффра и Хейга разногласия. Слышал из надежного источника, что наши потери очень велики по сравнению с потерями французов. Они оценивают свои потери в 6 тысяч человек, в то время как наши составляют от 30 до 40 тысяч, отчасти из-за того, что мы находились на более трудных местах перед наступлением, а отчасти из-за неопытности наших младших офицеров.

6 июля 1916 г. Благодаря французскому наступлению врагам Жоффра труднее будет добиться его отставки. Говорят, что французы прорвали линию обороны немцев на глубину 7 миль и что за передовой нет подготовленных укрепленных траншей и т. д., поэтому, если дела у Хейга пойдут так же успешно, можно рассчитывать на по-настоящему хороший результат.

12 июля 1916 г. На 14 июля намечен парад войск, в котором примут участие около 500 британских военных — из Соединенного Королевства, Индии, Австралии, Новой Зеландии и Канады. На параде будет присутствовать оркестр Шотландского гвардейского полка с волынщиками. Лирой-Льюис назначил себя представителем войск Соединенного Королевства. У каждого из остальных британских корпусов будет свой представитель; он должен сопровождать президента, когда тот будет производить смотр войск.

14 июля 1916 г. Первая часть утреннего мероприятия была очень грустной. Поскольку всю ночь шел проливной дождь и продолжался утром, вручение президентом diplômes d’hon-neur[302] родственникам особо отличившихся павших героев происходило в Большом дворце. Мы сидели напротив трех рядов близких родственников погибших; многие женщины плакали, и некоторые мужчины не сдерживали слез. После исполнения национальных гимнов стран Антанты президент произнес трогательную речь, обращенную к семьям погибших. Затем офицер называл фамилию погибшего героя, его родственники по очереди подходили к президенту, и президент вручал мужчине, женщине или ребенку, представлявшему павшего героя, diplôme d’honneur. Президент целовал некоторых мужчин — родственников или сослуживцев, — а также детей. Некоторые женщины не выдерживали и рыдали. Бедняжки, им пришлось идти вдоль двойного ряда зевак. Под конец запели «Марсельезу». Затем мы перешли дорогу к трибуне перед Малым дворцом, и там состоялся военный парад. Войска представляли всех союзников, кроме Италии. Красивое зрелище! Французские солдаты несли ружья на правом плече, британские — на левом плече, так как им нужно было поворачивать голову направо, равняясь на президента. Мерное, как маятник, покачивание их правых рук, которое можно было видеть, когда они подходили к арке на мосту Александра III и шли дальше, было очень эффектным. Наши выглядели замечательно — основательно и уверенно. Какие они молодые! Волынки не играли, из-за чего зрители испытали разочарование. При подходе каждой роты русских Пуанкаре выкрикивал приветствие по-русски, как это делает император, и они отвечали, как отвечали бы его величеству. Внешне они красивы, но выглядят не слишком умными. После окончания парада снова заиграли «Марсельезу», ее исполнил оперный певец. Просто чудо, как хорошо был слышен его голос на открытом пространстве. Президент и его свита отъехали от Малого дворца на автомобилях; остальные на трибуне проходили через дворец и выходили со стороны Курла-Рен.

Вчера вечером мы ходили в кинематограф, где смотрели фильм о подвигах итальянской армии на фронте — солдаты взбирались на крутые горные склоны, втаскивали на перевалы тяжелые орудия с помощью веревок и лестниц, шли в атаку в снегу и доставляли раненых в госпитали на санках.

Вчера ко мне приходил князь Монако. Ему очень понравилось в Лондоне. Правда, по его мнению, на городских улицах почти нет свидетельств того, что мы ведем войну и боремся за существование. Он намерен посетить короля Италии. Я рекомендовал ему прочесть репортажи Репингтона с итальянского фронта.

15 июля 1916 г. В посольство приходил Жан Дюпюи, сенатор, бывший министр и владелец «Пти Паризьен». Он собирается послать своего представителя на британский участок фронта. Его корреспондент сейчас находится в Азбруке; он побывал на передовой у французов. Дюпюи старается не публиковать ничего без одобрения Хейга. Дюпюи пересказал мне речь Бриана на закрытом заседании Сената. Он считает, что эта речь лучше, чем речи Гамбетты в пору его расцвета. Многие сенаторы были тронуты до слез.

16 июля 1916 г. Похоже, мы добились значительного успеха на Сомме, и французы нами довольны. Вчера за ужином у Шапоне я сидел рядом с графиней Мюрат. Когда речь зашла о гибели Рогана[303], она между прочим спросила меня, погиб ли кто-нибудь из наших герцогов. Я ответил, что у нас всего двадцать пять герцогов, а князей нет совсем. Мне показалось, что она удивилась.