— Я могу рассчитывать на ваше слово? — спросил агент.

Русский улыбнулся. Кабинетная политика в лучшем виде. Агент шурина приятеля двоюродного брата русского отменил приказ продажного агента УБН, работавшего на Платона, и согласился на то, что русский сможет взять под контроль его операции на территории США, если он не станет забирать государственный метамфетамин из подземного хранилища в Южной Дакоте. Более того, если государственный метамфетамин исчезнет, будет даже лучше. Само его существование весьма неприятно: то, что он все еще здесь, что о нем забыли, что он вообще появился в США. Даже продажные агенты сохраняют верность флагу.

— Да, я даю слово, — сказал русский.

— Спасибо, — сказал агент в Вирджинии.

Русский снова улыбнулся абсурдности происходящего. Однако он решил, что сдержит слово. Почему нет? Да, это целое состояние, но у него имелись долговременные цели. И он не станет переживать из-за того, что никогда не имел. Да и денег он ведь не платил.

Русский повесил трубку, составил текстовое сообщение и отправил его по другому номеру.

В семи милях над Небраской, в трех рядах за Платоном, на месте 4А телефон беззвучно завибрировал в кармане, посылая сигнал мышцам бедра. Пятый из шести одноразовых мексиканцев вытащил его и посмотрел на экран. Именно он сидел за рулем «Рейнджровера», который доставил Платона на взлетное поле. Он показал экран человеку, сидевшему рядом на сиденьи 4Б, шестому из шестерки, тот находился вместе с ним в машине. Оба кивнули. Ни один из них не произнес ни слова. Ни один не улыбнулся. Оба были слишком напряжены.

Сообщение гласило: «Сделай это».

Через минуту в морозной тишине Ричер услышал шум машины Холланда, низкий рокот двигателя и тихий шорох шин по льду. Затем наступила тишина, двигатель смолк, щелкнула и хлопнула дверца, заскрипели ботинки по снегу, открылась входная дверь, и Ричер представил, как в помещение врывается холодный воздух. Затем раздались шаги Холланда в коридоре, и в следующее мгновение шеф полиции появился в дверном проеме, сгорбленный и побежденный, словно конец был уже близок.

— Ты уверен? — спросил Холланд.

Ричер кивнул:

— Нет никаких сомнений.

— Иногда они остаются в живых.

— Но не в этот раз.

— Стоит проверить?

— Нет никакого смысла.

— Что это было?

— Пуля калибра девять миллиметров между глаз. Как и в двух предыдущих случаях.

— Улики есть?

— Ничего.

— Значит, мы не продвинулись ни на шаг. И по-прежнему не знаем, кто убийца.

Ричер кивнул.

— Но я знаю, как это выяснить, — сказал он.

— Скоро снова пойдет снег, — сказал Ричер. — Посадочная полоса будет засыпана, а байкеры, которые могли бы ее расчистить, уехали. Погода непредсказуема, значит, они будут спешить. Платон уже на пути сюда; возможно, появится здесь совсем скоро. Он должен забрать драгоценности до завершения сделки с русским. Вероятно, он собирается его обмануть и прихватить часть метамфетамина. Может быть, большую часть. У него не маленький самолет. Поэтому я полагаю, что он позвал своего агента на помощь. Значит, тот покинет пост на периметре и направится туда. Может быть, в самое ближайшее время. Нам нужно лишь его опередить. Мы спрячемся и увидим, кто приедет. Он сам придет к нам в руки.

— Ты думаешь? — спросил Холланд.

— Наверняка.

— Не исключено, что мы будем вынуждены провести там много часов.

— Едва ли. Платону необходимо приземлиться, все забрать и улететь. Он не может себе позволить застрять здесь, если начнется настоящая метель. Большой самолет на земле — если так пойдет, он не сможет взлететь до самого лета.

— А зачем ему помощь?

— Что-то обязательно потребуется.

— Он привезет с собой людей. Им нужно будет спуститься и подняться по лестнице.

— Ты не станешь покупать собаку, чтобы лаять самому.

— Ты уверен?

— Они собираются посадить большой самолет в пустынном месте. А если кто-то услышит? Может произойти все, что угодно. В такой ситуации местный полицейский всегда кстати.

— Нам придется там прятаться? Сейчас очень холодно.

— Холод? — спросил Ричер. — Это ерунда.

Холланд на минуту задумался. Джек внимательно за ним наблюдал. Шеф пожевал губами, его взгляд метался из стороны в сторону. Ему не хотелось принимать такое решение, но выхода не было.

— Ладно, давай, — наконец сказал он.

Было без пяти три утра.

Остался один час.

Холланд сел за руль. В его машине без опознавательных знаков все еще было тепло. Дороги оставались замерзшими и пустыми. Середина ночи, середина зимы, маленький городок. Ничто не двигалось, кроме ветра. Они проехали мимо улицы Джанет Солтер, которую больше никто не охранял. Холланд наклонился к рулю, набросил ремень, но не стал расстегивать молнию куртки. Ричер развалился на пассажирском сиденье без ремня, куртка распахнута, полы он разложил на коленях, перчатки снял, руки засунул в карманы. Дорожная колея замерзла окончательно, но передние колеса слегка водило из стороны в сторону. Цепи на задних скрипели и стучали. На небе висела почти полная луна, бледная и серая под рваным покровом замерзших облаков.

— Как долго полицейские должны охранять периметр? — спросил Ричер.

— Фиксированного времени не существует, — ответил Холланд. — Отбой дает начальник тюрьмы.

— А если попытаться угадать?

— Еще час.

— Значит, тот полицейский, которого мы увидим раньше, будет нашим парнем.

— Если мы вообще кого-нибудь увидим.

— Обязательно увидим, — заверил его Ричер.

Они выехали на старое двухполосное шоссе, идущее параллельно автостраде, и покатили на запад. Пять миль, не слишком быстро и не слишком медленно. Ветер нес мелкое крошево льда. Потом они снова свернули на север, и через восемь долгих миль по петляющей дороге перед ними вновь возникла впечатляющая взлетная полоса, широкая и бесконечно длинная, все еще чистая и сухая в свете фар.

Холланд не стал притормаживать. Он поехал дальше по залитому лунным светом бетону, не меняя полосы и не снижая скорости. Впереди была лишь серая мгла. Никакого света. Никакой активности. Все застыло в неподвижности. Они увидели деревянные домики; за ними высилось каменное здание, большое и темное.

Когда осталось двести ярдов, Холланд убрал ногу с педали газа, и дальше они ехали по инерции. Он все еще сидел, наклонившись к рулю, с пристегнутым ремнем, затянутый в жесткий нейлон куртки.

— Где поставить машину? — спросил он.