— Я приехал, чтобы ее охранять.

— Боюсь, что нет. Бунт мог продолжаться несколько часов. Даже дней. Ты сам так сказал. Однако ты не стал глушить двигатель.

Холланд молчал.

— Ты не стал глушить двигатель, — продолжал Ричер, — потому что планировал проделать все очень быстро. Ты пришел к выводу, что можешь немного опоздать в тюрьму. Как, скорее всего, и произошло сегодня. Но я оказался в доме. Ты удивился, когда увидел меня. Тебе требовалось время на размышление. Поэтому ты немного задержался, не зная, что делать. Миссис Солтер и я решили, что ты колеблешься из-за противоречивого характера твоих обязательств. Но на самом деле ты пытался понять, есть ли у меня за поясом один из револьверов миссис Солтер, и если да, то успеешь ли ты вытащить свое оружие раньше, чем я. Ты пришел к выводу, что я вооружен и что ты не сумеешь меня опередить. И тогда ты ушел, решив попробовать в следующий раз. Уверен, что Платон был тобой недоволен. Вероятно, он пребывал в сильном нетерпении. Но в конце концов ты выполнил его приказ.

После долгой паузы Холланд заговорил:

— Ты знаешь причину?

— Да, — ответил Ричер.

— Но как?

— Наконец я разобрался. Я видел фотографию в твоем кабинете. Она похожа на свою мать.

— Тогда ты понимаешь.

— Она не была пленницей. Они сделали не слишком удачную попытку ее спрятать, но я совершенно уверен, что она находилась там по собственной воле. Наверное, ей нравится стиль их жизни.

— Но это не делает ее менее уязвимой.

— Слабое оправдание. Были другие способы решить проблему.

— Я знаю, — сказал Холланд. — И мне очень жаль.

— И все? Три мертвых тела, а тебе жаль?

Холланд не ответил. Еще несколько мгновений он сидел неподвижно. Затем нажал ногой на газ. Машина прыгнула вперед — сухой бетон под колесами, мощный восьмицилиндровый двигатель, огромный запас вращающего момента, укрепленная передача, быстрая задняя ось, разгон до шестидесяти миль в час за восемь секунд. Ричера отбросило на спинку. Они находились в тридцати ярдах от стены ближайшего деревянного домика. Девяносто футов. И больше ничего. Фары светили прямо в стену, которая росла в ветровом стекле. Двигатель ревел.

Через тридцать из девяноста футов Ричер вынул из кармана «Смит-энд-Вессон». После шестидесяти он сильно вдавил дуло в ухо Холланда. Прежде чем они врезались в стену, левая рука Ричера обхватила спинку сиденья Холланда, и он крепко к нему прижался. Капот машины пробил деревянную обшивку дома, раскрылись подушки безопасности. Ветровое стекло разбилось. Передние колеса оттолкнулись от пола, и машина поднялась в воздух. Передний бампер врубился в койку, отбросил ее, точно бильярдный шар, и она отлетела к парафиновому обогревателю. Печь оторвало от трубы и отшвырнуло в сторону, а машина опустилась и ударилась в следующую койку. Брус над ветровым стеклом воткнулся в дымоход, тот со скрежетом согнулся, его задняя часть прошлась по крыше машины, которая уже полностью оказалась внутри дома и продолжала быстро двигаться вперед, цепи на задних колесах грохотали по деревянному полу.

Ричер лягнул Холланда в колено, заставив его убрать ногу с педали газа. Машина протащила две койки до дальней стены, пробила ее — они вновь увидели лунный свет, — выбралась на полкорпуса наружу и остановилась, запутавшись в согнутых рамах и кусках многослойной фанеры. Обе фары погасли, из-под капота доносился громкий скрежет, что-то шипело и свистело. Воздух наполнился пылью и осколками. Ричер вновь ощутил холод.

Дуло его револьвера все еще прижималось к уху Холланда.

Джек спокойно сидел на своем месте, продолжая крепко держаться за кресло Холланда. Мешок безопасности со стороны пассажира ударил в его напряженное плечо, а потом сдулся.

— Я же сказал тебе, ты мне не соперник.

Холланд не ответил.

— Ты разбил машину. Как я вернусь обратно в город?

— Что ты собираешься со мной делать? — спросил Холланд.

— Давай немного пройдемся. И держи руки так, чтобы я их видел.

«У меня будет полно времени для чтения, когда эта суматоха уляжется», — сказала Джанет Солтер.

Что посеешь, то и пожнешь.

Они выбрались из разбитой машины на холод и вышли на узкую улочку, разделявшую ряды домов. Холланд пошел вперед, Ричер следовал за ним, небрежно придерживая старый револьвер в руке. Именно это оружие Джанет Солтер так долго носила с собой.

— Расскажи про Платона, — сказал Ричер.

Холланд остановился и повернулся к Ричеру:

— Я никогда с ним не встречался. Все переговоры велись по телефону или через байкеров.

— Он так опасен, как говорят?

— Хуже.

— Что должно произойти сегодня?

— Ты все правильно вычислил. Он намерен забрать драгоценности и часть метамфетамина.

— А ты должен ему помогать?

— Да, я должен быть здесь. У меня есть для него кое-какое оборудование и ключ от двери.

— Ладно, — сказал Ричер.

Потом он поднял револьвер, нажал на спуск и выстрелил Холланду между глаз. Револьвер слегка толкнул руку Ричера, но звук получился самым обычным — негромкий хлопок, прокатившийся по плоской земле и быстро исчезнувший, здесь не было поверхностей, от которых он мог бы отразиться. Холланд упал, громко зашуршал нейлон куртки, помешавший ему рухнуть на спину. Шеф полиции Болтона остался лежать на боку, обратив лицо к луне. 0.38 дюйма немного больше, чем девять миллиметров, поэтому третий глаз у него на лбу был немного больше, чем у Джанет Солтер, но и лицо у Холланда было крупнее, поэтому эффект получился такой же.

Шеф Томас Холланд, покойся в мире.

Тело застыло, кровь потекла на снег, а в кармане мертвого полицейского начал звонить сотовый телефон.

Ричер добрался до телефона к третьему звонку. Он находился в нагрудном кармане парки и еще хранил тепло тела Холланда. Ричер нажал на зеленую кнопку, поднес телефон к уху и сказал:

— Да?

— Холланд? — Кто-то почти кричал.

Связь была плохой, шум частично заглушал слова, но Ричер уловил испанский акцент и легкую гнусавость.

Маленький человек.

Платон.

Ричер не ответил.

— Холланд?

— Да, — сказал Ричер.

— Мы в пятнадцати минутах. Нам нужны посадочные огни.

И Платон повесил трубку.

Мы? Сколько их? Посадочные огни? Какие посадочные огни? Ричер секунду постоял неподвижно. На взлетной полосе он не заметил линии электропередачи. И никаких светильников вдоль нее. Только гладкий бетон — и ничего больше. Возможно, фары «Краун вика» должны были решить проблему, в таком случае Платону не повезло — фары разбились. Впрочем, они все равно не в состоянии осветить две мили. Даже галогеновые, даже дальний свет.