Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Она смотрела на него со смесью ужаса и удивления.
— Не делай такое лицо! Это давно должно было случиться. Речь идет о большом Жюле… Ну конечно, ты его знаешь… Некоторые называли его Рябой… Что касается майора, то он будет везде повторять мои слова, что все это не имеет большого значения… Вот разница между нами, майор… Вы уже здесь почти полчаса, а так до сих пор и не выложили, зачем пришли… Сознайтесь, что вам чертовски не по себе…
И Оуэн спокойно ответил, доставая сигарету:
— Не понимаю, почему я мешаю вам своим присутствием?
— А вам кажется, что вы мне мешаете?
— Если бы не мешал, вы не стали бы распускать обо мне сплетни…
— Так уж и сплетни?
Оуэн пожал плечами.
— Понимаете, мсье Мужен, мой принцип — лучше не драться, если можно все уладить по-мирному…
— Что уладить?.. Как уладить?.. Купюру в тысячу франков и шесть месяцев отсидки маленькому Фреду, а сто тысяч франков и глубокое почтение порядочных людей господину с террасы кафе «Фуке»?
Он смотрел на англичанина с враждебной иронией, и его верхняя губа слегка приподнималась, как у собаки, готовой кусаться.
— И все же я готов выслушать ваше предложение… Слушай тоже, Лотта! Думаю, это будет интересно…
— Допустим, я попрошу вас оставить меня в покое на три недели, максимум — на месяц.
— А может, на две недели? Согласитесь, что вам хватит двух недель…
Последняя фраза была ключом к тайне. В самом деле через две недели должна была вернуться шхуна с Марешалем на борту. Его имя ни один из мужчин пока не произнес.
— Хорошо, пусть будет две недели…
— И вы предлагаете за это?
— Вы только что назвали цифру сто тысяч франков.
— Ну что ж, соотношение соблюдено, — обрадовался Мужен. — Вы на высоте, майор! Вполне достойны своего предшественника из кафе «Фуке», который дал мне тысячу франков за сто тысяч… Вы же предлагаете сто тысяч… За сколько миллионов? Что я говорю, за сколько сотен миллионов?
— До них еще далеко…
— И вправду, от вас они дальше, чем от меня. Как вам не пришло в голову, майор, что если бы вы мне действительно мешали, я не ограничился бы тем, что рассказал кое-кому то, что знаю или о чем догадываюсь… Из вашего прошлого?.. Это просто детская шалость… Я не люблю таких, как вы, я уже вам объяснил почему… Мне нравится сбивать с них спесь… Если бы я хоть чуточку вас боялся, будьте уверены, с вами уже произошла бы какая-нибудь неприятность…
— Не понимаю, на что вы надеетесь?
— Ну что ж, я скажу вам, чтобы доказать, что ничуть вас не опасаюсь… Хватит играть в кошки-мышки… Иди сюда, Лотта!
Лотта подошла с сигаретой в зубах, грязные тарелки по-прежнему стояли на столе.
— Расскажи этому господину, зачем ты села на «Арамис».
Она не осмеливалась, недоумевая — действительно ли он хочет, чтобы она заговорила, или это продолжение игры…
— Подожди… Отвечай на мои вопросы… Что ты делала в Панаме?
— Танцевала в кабаре… В Панаме, в Колоне, в других городах…
— С каких пор?
— С семнадцати лет…
— Кто привез тебя в Америку?
— Один тип, он меня потом бросил…
— Какой тип? Вроде меня?
— Богатый… Он путешествовал, чтобы развлечься… Познакомился с одной испанкой и бросил меня…
— Где ты познакомилась с Арлетт?
— В «Мулен Руж» в Колоне.
— Вы начинаете понимать, майор? Речь идет об Арлетт Марешаль, известной в кабаре Центральной и Южной Америки под именем Арлетт Марес… Представьте себе, я тоже ее знал… Она, видимо, была очень хороша в молодости… Я уже застал великолепные развалины… Но она была совершенно безвольной… И страшно любвеобильной… Нет, не порочной, а любвеобильной… Ей всегда нужно было кого-нибудь любить, и каждый раз — до беспамятства… Ради мужчины она могла пожертвовать чем угодно, поехать за ним на край света… Она становилась его рабой, служанкой… Бедная Арлетт! Расскажи, Лотта, как она кончила…
— Ей было все труднее и труднее находить контракты… Она очень растолстела и потеряла голос… Много пила… В конце она напивалась уже каждый день, иногда с раннего утра… Однажды ночью ее увезли в больницу, и через три дня она умерла…
— Сколько лет назад?
— Два года…
И поскольку Оуэн машинально схватился за бутылку виски, он сказал:
— Пейте, пейте… Вам, наверное, нужно будет выпить… За тебя, Лотта! Расскажи нам о Ренэ.
— Это сын Арлетт.
— Мальчишкой он все детство таскался из города в город, из одного ночного кабака в другой… — уточнил Альфред.
— Когда я познакомилась с ним, он работал в одной конторе…
— Пароходной компании «Фрэнч Лайн», — вздохнул майор.
— Браво! Видите, вы уже начинаете соображать… Еще одно усилие — и вы нам все расскажете… За тебя, Лотта!
— Он стал за мной ухаживать…
— Можешь говорить с майором по-простому…
— Стал моим любовником…
— Ну, продолжай…
— Он любил меня… Его ужасало, как я живу… Собственная жизнь ему тоже не нравилась… Ему было стыдно…
— Слышите, майор? Мальчику было стыдно… Стыдно за мать, понимаете? Стыдно встречать на каждом шагу тех, кто с ней спал… И вот он полюбил женщину из того же теста… Дальше, Лотта!
— Что я должна сказать?
— Правду…
— Он сам не знал, чего хочет… Иногда ходил мрачнее тучи, а иногда становился ужасно веселым… Сначала он предлагал, чтобы мы вдвоем поехали в Европу. «Там, — убеждал он, — меня, нас никто не знает. Я легко найду работу. Я знаю три языка. Купим домик, у нас будут дети…»
— Слышите, майор? Домик… дети… хорошая работа… от звонка до звонка… Согласитесь — славный мальчуган, вам такие должны нравиться… Твое здоровье, Лотта…
— Я не хотела…
— Почему?
— Потому что об этом только мечтают, в жизни так не бывает… Трудно начинать заново в моем возрасте…
— Ты боялась, что тебе это надоест…
Она покраснела.
— Нет, конечно, но…
— Ты боялась, что тебе это надоест!
— Он разозлился на меня… Много раз уходил, заявляя, что это навсегда, потом появлялся снова — через несколько дней или недель… Говорил мне в сердцах: «Не знаю, что я в тебе нашел, но без тебя не могу…» Мы часто ссорились… Он ревновал… По вечерам ждал меня у дверей кабаре… Один раз, когда я думала, что он на работе, я вышла с мужчиной, и он пошел за нами следом… После этого он сразу уехал…
— На Таити, майор… На Таити, где мы сейчас находимся…
