16 июня, в день, когда большевики объявили дату открытия Пятого съезда Советов, который должен был проходить в отсутствие меньшевиков и эсеров, собрание рабочих уполномоченных постановило созвать Всероссийскую рабочую конференцию158. Ее целью должно было стать обсуждение и решение насущных проблем, стоящих перед страной: положения с продовольствием, безработицы, беззакония, статуса рабочих организаций.

20 июня был убит глава петроградской ЧК В.Володарский. В поисках убийцы чекисты задержали нескольких рабочих, организаторов массовых митингов протеста на фабриках. Большевики ввели войска в рабочий Невский район и объявили военное положение. Рабочие Обуховского завода, самого неспокойного в городе, были уволены — все одновременно159.

В такой напряженной обстановке состоялись выборы в Петроградский Совет. Во время предвыборной кампании на Путиловском и Обуховском заводах Зиновьева освистали и не дали ему выступить. Игнорируя декрет, запрещавший двум партиям участвовать в работе Советов, рабочие отдавали голоса за меньшевиков и эсеров. Рабочие Обуховского завода избрали 5 эсеров, 3 беспартийных и 1 большевика. На Семянниковском заводе эсеры получили 64 % голосов, меньшевики — 10 %, а блок большевиков и левых эсеров — 26 %. На других предприятиях результаты голосования были аналогичными160.

Большевики не чувствовали себя связанными этими результатами. Им нужно было большинство, и они его получали, внося коррективы в избирательную процедуру. Например, некоторые большевики получали право на пять голосов[126]. 2 июля были объявлены результаты этих «выборов». Из 650 вновь избранных депутатов Петроградского Совета 610 оказались большевиками и левыми эсерами, 40 мест были отданы эсерам и меньшевикам, которых официальная пресса окрестила «иудами»[127]. Избранный таким образом Петроградский Совет немедленно проголосовал за роспуск Совета рабочих уполномоченных, а когда представитель Совета уполномоченных попытался выступить, говорить ему не дали и вдобавок избили.

Совет рабочих уполномоченных заседал практически ежедневно. 26 июня он единогласно принял решение объявить 2 июля однодневную политическую забастовку, выдвинув лозунги «Долой смертную казнь», «Долой расстрелы и гражданскую войну», «Да здравствует свобода забастовок»161. Интеллектуалы из эсеров и меньшевиков снова выступили против162.

Большевистские власти расклеили по всему городу плакаты, объявлявшие организаторов забастовки белогвардейскими наймитами и угрожавшие всем, кто примет в ней участие, революционным трибуналом163. Не ограничившись этим, они расставили в ключевых точках города пулеметы.

Журналисты, сочувствующие идее забастовки, писали, что рабочие колеблются. Кадетская газета «Наш век» отмечала 2 июня, что они настроены против Советов, но находятся в замешательстве. Сложная ситуация в стране и в мире, нехватка продовольствия и отсутствие ясных решений — все это вместе вызвало у рабочих «крайнюю неуравновешенность, какую-то подавленность и даже растерянность».

События 2 июля подтвердили это утверждение. Первая со времени падения царизма российская политическая забастовка угасла, не успев разгореться. Рабочих расхолаживали интеллектуалы-социалисты, пугали большевики демонстрацией силы, и, разуверившись в своих целях и возможностях, они пали духом. По оценкам организаторов, на призыв к стачке откликнулись от 18 000 до 20 000 рабочих, то есть не более одной седьмой занятых на петроградских заводах. Предприятия Обухова, Максвелла и Паля бастовали, но многие другие, включая Путиловский завод, продолжали работу.

Это решило судьбу независимых рабочих организаций в России. Очень скоро ЧК прикрыла Совет рабочих представителей в Петрограде и его отделения на местах, упрятав в тюрьмы откровенных зачинщиков этого движения. Так был положен конец автономии Советов, праву рабочих иметь представительства и тому, что еще оставалось от многопартийной системы. Меры, предпринятые в июне и начале июля 1918 года, завершили построение в России однопартийной диктатуры.

Главной заботой большевиков после октября было укрепить свою власть и распространять ее на территорию всей страны. Эту трудную задачу приходилось решать в условиях, требующих напряженной и сосредоточенной деятельности в области внешней политики, центральным моментом которой являлись отношения с Германией. Пока перемирие России с Германией не было надлежащем образом подписано, шансы Ленина остаться у власти, по его собственному мнению, были равны нулю; с другой стороны, подписание перемирия и последующий мир открывали большевикам дорогу к мировому господству. В декабре 1917 года, когда большая часть его сподвижников отвергала условия Германии, Ленин настаивал на их выполнении, так как считал, что другого выхода просто нет. Ситуация была абсолютно ясна: если большевики не добьются мира, «крестьянская армия, невыносимо измученная войной… свергнет социалистическое рабочее правительство»2. Чтобы собраться с силами, организовать управление экономикой, создать и обучить свою собственную армию, большевикам требовалась передышка.

Исходя из этой предпосылки, Ленин был готов подписать мир с Четверным союзом на любых условиях, лишь бы ему самому позволили оставаться у власти. Сопротивление, которое он встретил со стороны своих однопартийцев, вырастало из убеждения (которое он разделял), что большевистское правительство сможет удержаться, только если вспыхнет революция в Западной Европе, и уверенности (которую он не вполне разделял) в том, что это может произойти в любой момент. Для оппонентов Ленина подписание мира с «империалистическим» Четверным союзом, особенно на тех унизительных условиях, которые тот предлагал, было предательством дела международного социализма; в долговременной перспективе это означало и смертный приговор революционной России. По их мнению, советская Россия не должна была ставить свои кратковременные национальные интересы выше интересов мирового пролетариата. Ленин был с этим не согласен, считая, что «в основе их тактики должен теперь лежать тот принцип, как вернее и надежнее можно обеспечить социалистической революции возможность укрепиться или хотя бы продержаться в одной стране до тех пор, пока присоединятся другие страны»3. Вследствие спора по этому вопросу большевисткая партия зимой 1917/1918 годов раскололась надвое.