— Да так и сделаем, — кивнул Мирон. — Путь не близкий, завтра же и отправимся. За два дня должны добраться.

Русское царство, г. Тверь,

1572 год, 11 августа

Почти затемно, они добрались до Твери. Остановившись на окраине города, в пустой заброшенной избе, молодые люди перекусили купленными по дороге свежим хлебом и молоком. Солнце уже село, оттого было решено лечь спать, а завтра начать поиски бранного поля.

Уже под утро, около четырех ночи Мирон проснулся от жуткого кошмара, в котором странный Темный призрак убивал Людмилу. Через войлочные небольшие оконца пробивались первые рассветные лучи. Резко сев на лавке, Сабуров пробежался глазами по горнице, отразив только Василия, храпящего на соседней лавке. На печи же, где спала Людмила, никого не было. От растопленной еще вчера печи шло тепло, а плащ девушки, которым она укрывалась от холода, лежал на полатях.

— Людмила?! — хрипло позвал Мирон.

Но она не отзывалась, и вдруг за печью что-то зашевелилось. Из дальнего угла показались дрожащие очертания некоего существа. Чуть приблизившись во мраке, призрак замер у печи. Это был опять он, тот самый, который едва не задушил больного Мирона и которого они искали теперь.

— Девку тебе более не видать, — загробным голосом прохрипел призрак. — Она у меня. Принесешь мне Чашу, отдам тебе девку…

— Ах ты, бес проклятущий! — процедил Мирон и, вскочив на ноги, выхватил палаш и со всей силы рубанул по призраку. Но рука молодого человека с оружием пролетела сквозь видение, и Сабуров едва не врезался в печь.

— На поле мое приходи. Там и побьемся с тобой, русский, — дьяаольски рассмеялся призрак, чуть отлетев в сторону. — Но без Чаши не являйся. Иначе убью девку-то!

Отметив, что Василий также проснулся и ошарашенными глазами смотрит на него и призрака, Мирон выпалил:

— Не тронь ее!

— Чаша… — произнес призрак и улетел в деревянную стену, растворившись в ней.

— Я все слышал, — ответил Василий, вставая и оправляя рубаху.

— Вот подлый черт, — прорычал Мирон. — Где ж теперь ее искать? Куда он спрятал ее?

— Дак он сказал у него она. А его место видать на бранном поле.

—  Знать немедля идем это поле искать, только где оно? — процедил Мирон, натягивая на ноги сапоги.

Они начали проворно собираться и уже спустя четверть часа, вышли на улицу. Быстро захватив коней и Серого, спавшего на дворе, молодые люди устремились вверх по улице, рыская глазами по немногочисленным прохожим, чтобы у них узнать хоть что-то. В какой-то миг Василий резко остановился и обернулся к брату:

— Слушай, Мирон! А помнишь, Людмила кошмар свой вещала, и что на поле том ратном огоньки красноватые святятся. Словно она заранее во сне видела поле то это! Где этот Темный сидит.

— Точно! — кивнул уверенно Мирон, и тут же заговорил с одним из прохожих мужиков. Только четвертый встреченный ими горожанин, седой дряхлый дед, сидящий на завалинке у одного из домов, похоже распознал, что за ратное поле ищут Сабуровы.

— Есть одно чудное поле, — прокряхтел дед, прищурившись. — Еще мой отец о нем знавал, да люди иногда о нем говорят. На том поле, что в сельце Бортнево, битва великая давным-давно была в начале позапрошлого века. Так вот на поле том ратном, много тогда русских – и тверичей, и москвичей – с обеих сторон полегло, и могилы там братские. И люди поговаривают, что светится поле то красноватыми огнями, словно души погибших воинов эти огоньки. И что по ночам они, воины то убиенные эти, иногда оживают.

— Точно оно! Как до него добраться, дедушка? — лихорадочно спросил Мирон. — Далеко это сельцо?

— Наверное, верст сорок будет отсюдова. На юг езжайте до Городеска, а там, рядом совсем от сельца то этого. Людей спросите, они укажут…

Недалече от села, на поле, где в 1317 году произошла кровавая Бортеневская битва между воинами Тверского и Московского княжеств, теперь стояли тишина и покой. Сабуровы прискакали сюда на своих верных жеребцах и, привязав коней у кромки леса, далее направились вперед только с Серым. Почти у другого края поля они разглядели широкий раскидистый дуб, а около него, спиной к ним находился одиноко стоящий высокий воин. Вокруг не было видно ни души и лишь неяркие красноватые огоньки вокруг дерева и воина, навели молодых людей на мысль, что они нашли того кого искали. Облаченный в кольчужные доспехи, латы, поверх которых была надета короткая белая туника без рукавов, грязная и с засохшими пятнами крови, в квадратном железном глухом шлеме на голове и коротких сапогах со шпорами, он производил странное впечатление.

— Одет он как-то чудно, — произнес Василий, когда они чуть замедлили шаг, пытаясь лучше рассмотреть воина. — Кольчуга с доспехами, а сверху рубаха светлая какая-то. Он что рыцарь? Такие мощные неподвижные железяки только они носили…

— Похож на тамплиера. Посмотри, на рубахе у него крест красный нарисован на спине, — заметил  Мирон, обращаясь к Василию. Молодые люди остановились в тридцати шагах от рыцаря, так и стоящего к ним спиной. — В позапрошлом веке во Франции они жили…

— Откуда он тут взялся? Тут же русичи покоятся.

— Шут его знает, — ответил Мирон тихо.

Рыцарь, стоящий у дерева, медленно повернулся, и Сабуровы увидели у него на руках Людмилу. Девушка, удерживаемая закованными в железо руками тамплиера, не проявляла признаков жизни и словно кукла недвижимо покоилась на руках рыцаря. Ее головка свисала вниз, и ее волосы почти доставали своими длинными темными прядями земли. Она была мертва или без сознания.

— Людмила у него! — выпалил обеспокоенно Василий.

Мирон промолчал, ибо в этот миг ощущал, что готов броситься на этого воина в доспехах и растерзать его голыми руками, только чтобы он отпустил девушку из своих пугающих рук.

Разглядев Сабуровых, быстро приближающихся к нему, тамплиер обратил в их сторону голову, облаченную в квадратный шлем с узкими прорезями для глаз.

— Где Чаша?! — прохрипел зловещим басом рыцарь, и Мирон тут же узнал этот голос, голос призрака, который дважды являлся к нему. Но теперь призрак был в плоти тамплиера.

— Отпусти девушку! — прокричал грозно Мирон в ответ, доставая свой палаш из ножен.

Медленно рыцарь наклонился и опустил Людмилу на землю, чуть прислонив ее к дубу. Отойдя от дерева на несколько шагов вперед к Сабуровым, рыцарь вдруг из-за спины вытащил небольшой обоюдоострый меч, чуть менее двух аршин в длину и в два раза шире палаша Сабурова. В крестовине меча, ближе к лезвию сиял желтоватый самоцвет. Рыцарь воткнул меч в землю у своей правой ноги и, положив руку в железной перчатке на крестовину холодного оружия, выпрямился всем телом, приподняв подбородок, и прогрохотал устрашающим басом:

— Отдай Чашу, русский!

— Чашу не отдам, тамплиер! — храбро выпалил Мирон.

— Мое имя Рено де Шартр! — продолжал громовым голосом рыцарь. — И Чаша принадлежит Ордену Храма! Я хранитель сей Чаши! Я привез ее сюда, и хранил долгие сотни лет! Вы чужаки не имеете права владеть ею!