Потом была традиционная для нас фотосессия.

Отдельно с хозяевами и их сыном.

Отдельно со всей мангруппой кирасиров.

Отдельно с молодым лэрдом.

Кирасиры были довольны, как слоны, приговаривая, что этими фотографиями они утрут нос фузилерам, которые обязательно будут задаваться тем, что «звезды Зорана» были на их рауте у князя.

Потом долго, с переводчиком, прощались с гостеприимными хозяевами. Благодарили за хлеб-соль. Подарили календарь в благодарность.

Потом наконец-то отчалили.

Кирасиры сопроводили нас практически до испанской границы, даже немного за нее и, тепло простившись, попылили колонной обратно к Портсмуту. Службу нести.

Небольшая страна — Уэльс: что на Старой Земле, что на Новой. Карма, видать, ее такая.

Перед самым отъездом из деревни Ингеборге крутанула обоюдовыгодный бартер: обменяла охлажденное мясо убиенной гранатой косули из нашего холодильника на копченую рыбу, и теперь по автобусу разносился ароматный дух, вызывая непроизвольное слюноотделение. Вот до Виго доедем, и там я пива напузырюсь под эту рыбу от души. Сколько влезет. Думаю, что не менее трех литров осилю.

А потом буду просто сибаритствовать на пару с Наташкой…

Денек, может, парочку, не больше. Нас же дорога ждет и славный город Новая Одесса. Где обязательно должен быть православный храм с «ангельским» хором, который обязательно споет нам с Наташкой: «Исайя, ликуй!»… А потом я с удовольствием заделаю ей пару-тройку новых Волынских. Господь велел нам плодиться и размножаться, а мы на Старой Земле настолько хренью страдали, что народ наш в минус пошел и варвары населяют нашу землю.

Неправильно это.

Новая земля. Европейский союз. Южная дорога между Нью-Портсмутом и Виго.

22 год, 35 число 5 месяца, воскресенье, 19:25.

По мере удаления от Портсмута дорога постепенно стала напоминать трассу Москва — Нижний Новгород в районе Городца. Разве что без разбитого дальнобойщиками асфальта под колесами.

Подъем.

Спуск.

Подъем.

Спуск.

Причем не серпантин, как того ожидаешь в горах, а ровная такая дорога. Можно сказать, прямая. Это у побережья было что-то, напоминающее серпантин, а тут нет.

Американские горки, мать их ити. Хоть и не шибко крутые.

Сменил Галю за баранкой. Такая дорога не для девушки.

Подъем.

Спуск.

Подъем.

Спуск.

Пока еще пологие.

Леса исчезли. Редкая растительность древесная по обочинам. Вроде как лиственная. Кустов почти нет. Впрочем, вдали что-то такое растет. Субтропики вокруг, напоминающие больше Средиземноморье, чем обещанные нам в Порто-Франко русские тропики.

Крупных опасных зверей по сторонам тоже не видно.

Возвышенности сменились уже горами; не сказать чтобы очень большими, но никак не ниже Уральских отрогов.

И так уже четыре с половиной часа от обеда прошло, а кажется, что бесконечно. Достали уже эти американские горки.

Но, надо отдать дань уважения местным жителям, это все же дорога, а не слегка накатанное направление, какие я до сих пор видел на Новой Земле. В некоторых местах вдоль дорожного полотна видна осознанная деятельность человека в виде сухих арыков, долженствующих изображать кюветы. Да и грейдер тут явно не вхолостую катался, но мало — колдобин встречалось еще порядочно. Но все равно труда вложено много, при нынешнем малолюдии тут.

Скорость упала до тридцати километров в час.

Руки уже слегка дрожали от постоянного подруливания, хотя баранка в автобусе была с гидроусилителем.

Гул от колесных покрышек заглушал даже звуки двигателя.

Горки все же крутенькие стали. На подъемах приходилось врубать пониженную передачу и переть на всей дури двигателя. А на спусках — притормаживать, в том числе тем же двигателем, чтобы не сжечь тормоза и сцепление. Весь расчет расхода солярки к чертям летит, гляжу. Хватило бы до Виго — в Портсмуте же не дозаправлялись. А тут такие напряги, что движок горючку сосет не по-детски.

Хорошо хоть сама дорога стала каменистой, и необходимости понижения давления в шинах не было. И то хлеб.

Встречных машин немного. Впрочем, сегодня воскресенье. День торговый, а не разъездной. И вообще выходной. Страсть к двум выходным осталась у всех со Старой Земли дурной привычкой; может, разве что китайцы тут хрячат без отдыха.

Смотрю, даже девчата притихли. Песни петь про любовь перестали.

Укачало их, наверное.

— Жора, есть какая-то активность в эфире, — похлопала меня Роза по плечу, — только не разобрать ничего, и постоянно пропадает.

— Когда пропадает? — спросил, не оборачиваясь.

— Да как с горки съезжаем, так и нет никого. А на перевале появляется вновь.

— Сзади нас или спереди?

— Хрен понять.

— Только бандитов нам снова не хватает, — пробурчал я себе под нос, вынимая из сумки «Бизон» и укладывая к себе на колени, стволом в сторону двери.

Отщелкнул предохранитель в положение автоматического огня и затвор передернул. Ну на всякий пожарный. По крайней мере, так мне спокойнее как-то. Все же полсотни пуль в упор — весомый аргумент. Девчат же грузить тревогой не стал. Зачем зазря их дергать. Задергаешь, потом реагировать не будут, как французы в сороковом году на сведения о германском наступлении. Сто раз дергались, на сто первый рукой махнули… Тут-то Гитлер им и вставил. А потом тот же финт и со Сталиным провернул годом позже.

После очередного перевала спуск стал более пологим, чему я откровенно обрадовался. Большой хребет наверняка уже проскочили. И дальнейшие «американские горки» пойдут уже с понижением до самого Виго. Кончатся эти подъемы-спуски — снова отдам руль Антоненковой, а то устал как собака.

На этой мысли я слегка расслабился. Чуйка молчала. Хотя, как мне кажется, сейчас ее место эйфория от общения с Наташей занимает. Думаю про нее, а сердце как маслом поливают. Тыщу лет таких ярких чувств у меня не было от общения с девушкой. Чуть ли не со школы.

Ближе к нижней точке спуска, но уже на подъеме слегка, поперек дороги, перегораживая движение, стоял крашенный в хаки трехосный джип-«буханка» Volvo Laplander,[227]обвешанный багажниками, «люстрами», лестницами и «кенгурятником», как броненосец береговой обороны. Даже черный шноркель торчал, как труба парохода. И что самое интересное в этом «микрике» — он был с орденской символикой на борту. Наверное, это те самые орденцы, про которых говорили валлийские гвардейцы. Те, что чинились.