— Это ничего бы не изменило, — обронила она, поджав губы, и вновь взялась за цветы.

Но, вскрикнув, выронила бутон: ветки в букете зашевелились, ощерились шипами, сплелись в колючий клубок. А цветы из розовых превратились в кроваво-красные. С лепестков закапал жуткий нектар.

В оранжерею вошел Вик с пучком осоки и мяты в руках.

— Слушай, да как эта твоя резеда хоть выглядит?… Или это уже неважно? — Он вопросительно глянул на меня, но я пожала плечами.

— Ух ты! — сказал он, обойдя вокруг, разглядывая шевелящийся букет. — Красиво получилось. Мне нравится.

— Вик, ты знаешь, оказывается, Стелла однажды была графиней Дис, — сообщил новость Энтони.

— Знаю. — Вик известию ничуть не удивился. Но, спохватившись, захлопал глазами: — А разве я тебе не говорил? Вот черт! Забыл, значит… Ах, ну да! Я об этом в книжке вычитал, когда в библиотеке у монахов копался. А потом рассказать не успел, потому что у шефа души из коллекции разбежались. А потом мы стали с Венеркой разбираться. И тут я совсем запутался. В книжке было написано типа: «и жена у графа была, имя ей было Звезда…» Ну я и подумал, ведь Венера — тоже звезда, хоть и планета, ее раньше римляне Люцифером звали. Так, может, это она реинкарнация графини…

— Да сам ты реинкарнация! — возмутилась я. — Ты погляди на нее — мы и не похожи совсем!

— На каком языке была написана книга? — перебил Тони.

— На латыни, кажется…

— «Звезда» на латинском и есть Стелла. Какие еще доказательства тебе нужны?

— Ох, ну извини.

Повисло неловкое молчание. Энтони с досадой смахнул чудо-букет со стола. Сел рядом со Стеллой, на нее не глядя, вздохнул.

— Как интере-е-есно! — протянул Вик, ехидно любуясь на них. — Что же получается? Что вы оба, как бы сказать, отчасти родственники?

— Их разделяет двадцать семь поколений.

Все обернулись — отведя разлапистые листья пальмы, вперед выступил Джеймс. Любопытно, что он делал в кустах? Копал червячков для рыбалки? И как туда попал, если — я прекрасно это видела — следом за нами в дверь не входил? И где, любопытно, он потерял удочку?

— За двадцать семь поколений, — повторил Джеймс, — в крови Энтони осталась едва ли капля ее крови.

— Тоже явился, — усмехнулась Стелла. — Пришел поддержать своих щенков?

— Как же я мог пропустить столь серьезный разговор! — воскликнул он. — Итак, раз уж мы все здесь собрались, одна большая, дружная семья, пожалуй, ты можешь начинать, Стелла. Твоя история будет интересна не только Энтони, мы все с удовольствием тебя послушаем. Правда, дети?

— Что же, — озлилась Стелла, — я сейчас должна перед вами исповедаться?

— Нет-нет, зачем же, — взмахнул рукой Джеймс, — исповедоваться вовсе не обязательно. Просто представь себя перед судом присяжных. Начинай, пожалуйста, мы ждем.

И он уселся, сложив руки на груди, склонив голову набок, — само внимание!

Стелла насупилась. Но делать нечего — пришлось говорить. (Именно насупилась, подчеркиваю, а не нахмурилась. И хотя ее, попросту сказать, приперли к стенке, сочувствия к ней у меня не возникло ни крошки. Не понимаю, почему все писатели вечно измеряют переживания каплями, а не вразвес!)

— Да, — вздохнув, призналась она наконец, — я была замужем за исчадием ада. Я родила от него двоих детей, двух очаровательных девочек. Поначалу я не подозревала, кто был моим мужем. Я даже считала свой брак удачным, а себя — счастливой…

Голос Стеллы дрогнул. Не поднимая глаз, она теребила веточку орхидеи, по одному обрывая с цветков лепестки. Но справилась с волнением и продолжила:

— Я была молода и глупа. Я влюбилась в красивого дворянина, к тому же чертовски богатого. Он был похож на тебя, Энтони. Такой же искренний, открытый взгляд…Я не считала себя ему ровней. Я даже представить себе не могла, что он обратит на меня внимание. И когда Арман сказал, что любит меня, едва не сошла с ума от счастья…

Рассказ вновь прервался. Стелла, низко склонив голову, потерла сухие глаза ладонью.

Честно сказать, слушать было как-то неловко. Как чужой дневник читать без разрешения. Я б с удовольствием избежала этого удовольствия. Правда, мое субъективное мнение здесь никого не интересовало.

— Арман твердил, что любит меня. Я ему верила. Я и в самом деле была ему нужна — ради наследника. А потом, получив сына, он собирался использовать меня в одном из своих сатанинских ритуалов. Ведь Арман разглядел во мне ведьму раньше, чем я сама об этом узнала. Он просто меня использовал… Только вот я не желала становиться сорок девятой жертвой чернокнижника. Я убила чудовище, пока он еще был уязвим.

— Ты убила мужа. Но этим дело не кончилось, — а милой улыбкой подсказал Джеймс.

— Да, я убила Армана, — кивнула Стелла, и в голоса ее зазвучало отчаяние. — Но чудовище жаждало возвращения. Зло могло возродиться в любом из потомком графа, в любом из сыновей нашего рода.

— И жребий пал на меня, — задумчиво произнес Энтони.

— Да, мальчик мой, — поспешил вставить Джеймс — Однако ты напрасно полагаешь, будто до тебя в семь рождались лишь дочери. Никакой сверхъестественной мистики тут не было и в помине. Правильно я говорю, Стелла?

— Сыновья рождались редко, — глухо сказала Стелла. — За все эти поколения ты лишь четырнадцатый.

— Но никто из мальчиков не доживал до таких лет, как ты, Энтони, — продолжил за нее Джеймс — Все умирали во младенчестве, так сказать, едва попав на грешную землю. Верно, Стелла?

— Они должны были погибнуть, — кивнула она, и глаза ее заблестели. — Должны. Я не могла позволить чудовищу возродиться. Это мое проклятие. Я должна убивать собственных детей. Но сама умереть не могу.

Тут самообладание ее покинуло, и слезы градом покатились по перекошенному лицу. Бог ты мой, вот так история!..

Энтони сжал побелевшие губы, смотрел в одну точку. Будто окаменел.

— Ты не должен был появиться на свет, — всхлипнула Стелла. — Я сделала для этого все возможное. Я следила за моими дочерьми, за дочерями моих дочерей — и дальше, и так все шестьсот лет. Я подстраивала несчастные случаи, крала младенцев, насылала чары на беременных.

Я совершила все преступления, какие только возможны в мире, лишь бы не дать Злу возродиться, не оставить чудовищу шанса! В конце концов в живых осталась лишь Анжелика, твоя прабабка, Энтони.

— И ты не придумала ничего лучше, — произнес Джеймс, — как с ней подружиться.

— Это получилось случайно. Да, мы познакомились. Я больше не могла этого вынести — постоянно скрываться, выслеживать, убивать. Я сходила с ума. — Анжелика была очаровательной девушкой, — продолжила Стелла, промокнув глаза платочком, любезно одолженным Джеймсом. — Да-да, Тони, твоя прабабка тоже когда-то была молода и красива. Она обожала карты Таро, астрологию и прочую чепуху. В ней чувствовалась способность к предвидению.