Начальник подразделения был всего на несколько лет старше Роара, худой и бледный исландец, страдавший, похоже, хронической бессонницей. Как говорил Викен, он пытался соединять ответственность руководителя с семейной жизнью.

Инспектор медленно кивнул пару раз, будто ждал вопроса и обрадовался, что он наконец-то задан.

— Мотив подобного убийства всегда сложносоставной. Давайте подведем итоги: Майлин Бьерке прячет распечатку о деле Ильвы. Сразу вслед за этим ее убивают. Йонни Харрис, возможно, видел что-то, имевшее отношение к похищению или убийству. Через несколько дней его находят во фьорде. Бергер обращается в газету и намекает, будто знает, что случилось с Майлин. Не успевает он еще что-либо сообщить, его тоже убирают. Конечно, нельзя исключать, что эти два события не связаны, но гораздо очевиднее, что мы имеем дело с человеком, который совершил четыре или больше убийств.

Роар с трудом сдерживался, чтобы не вмешаться. Он уже давно мечтал оказаться в подобной ситуации — быть тем, кто выложит решающие сведения, которые могут повернуть дело, привести к прорыву. «Я говорил с Дженнифер Плотерюд…» Он представил себе реакцию Викена, когда будет назван источник, и этого было достаточно, чтобы справиться с комплексом отличника. Но он не совладал с потребностью сказать хоть что-то.

— Мы знаем, что у Майлин Бьерке были сведения о Бергере, что она собиралась выдать их в прямом эфире на «Табу».

Все повернулись к нему.

Викен сказал:

— До того как ты пришел, мы уже успели рассмотреть возможность самоубийства Бергера или случайной передозировки. Мы также рассмотрели вероятность того, что сведения Майлин Бьерке представляли для него угрозу. Но чтобы человек, который живет за счет дурной славы, вдруг устыдился трупа на совести и свел счеты… Но если у тебя есть дополнительные данные на этот счет, Хорват, мы горим желанием их услышать.

«А если нет, заткнись», — закончил Роар мысленно. Он спал меньше четырех часов и знал, что недостаток сна лишает его способности критически оценивать ситуацию. Все собравшиеся устремили на него взгляд, и он решил что-нибудь да ответить.

— Элиас Фрельсёй, то есть Бергер, назван в честь пророка Илии, — начал он и тут же понял, что стоит перед глубокой ямой. — Он был абсолютно поглощен пророчеством… И считал, что надо молиться идолам, например Баал-зебубу, «повелителю мух».

Роар почувствовал себя парашютистом, оттолкнувшимся слишком рано и подхваченным ветром, к тому же он забыл закрепить ремни. В попытке приземлиться на ноги он выдал что-то о пророке Илии, который убил четыреста ложных пророков, и как эти четыреста человек, по версии Бергера, должны вернуться и вырвать пророку глаза. Он пробурчал что-то из Евангелия от Матфея — или от Марка: «Если же правый глаз твой соблазняет тебя, вырви его». Выкладки Дана-Леви, возможно, представляли сами по себе интерес, но в изложении Роара совершенно невозможно было отыскать в них крупицу смысла. Он стоял тут, зная, откуда взялось кольцо, найденное в машине Бергера, о совпадении ДНК и попытке Бергера рассказать сестре убитой, что случилось. Скоро об этом узнают все собравшиеся, но не от него. У него в руках было три козыря, ну два-то точно, а он только и мог, что продемонстрировать двойки треф, и никто, в первую очередь он сам, не знал, на что они сгодятся.

— Спасибо, Хорват, — прервал его Викен. — Единственное, чего мне не хватает, — чтобы в Осло появились потомки Иисуса Христа, преследуемые наемным убийцей двухметрового роста, в придачу альбиносом. Кстати, довольно похожим на Бергера.

Последовавший смех был самой сильной надеждой Роара. Смех, который разряжает обстановку, сгущающуюся при расследовании запутанного дела. И Викен был очень доволен, что эту возможность ему поднесли на блюдечке. Даже каменное лицо Флатланда оживилось. Через пару минут, когда совещание закончилось, тощий и костлявый криминалист подтолкнул Роара на выходе.

— Теперь я буду называть тебя да Винчи, — объявил он и отвернулся, чтобы скрыть усмешку.

Понедельник, 12 января

Роар припарковался напротив церкви. До отпевания оставалось еще полчаса, но перед воротами уже толпился народ. Женщины в одежде приглушенных цветов, мужчины в темно-серых и черных костюмах. Сам он воспользовался случаем и купил новый костюм. Угольно-серый, в тоненькую белую полоску. Он прошел между могил и остановился в конце толпы.

Через несколько минут появился Викен. Он заметил Роара, постоял, теребя телефон, — кажется, набирал сообщение.

— Хм, вот видишь ли, — пробормотал он, когда подошел Роар, и трудно было сказать, что он имел в виду.

Они впервые оказались вдвоем после разговора на кухне Бергера. Роар несколько раз думал зайти в кабинет к инспектору и объяснить, почему он наврал об источнике в то утро в гараже, но в нем все сворачивалось от одной мыли о разговоре с Викеном о Дженнифер Плотерюд. Но вместе с тем ему было смешно оттого, что надо в чем-то признаваться. Он выпрямился, потребовал от себя концентрации и напомнил себе, что ему тридцать четыре, а не шестнадцать.

В этот момент появилась она. Он скорчил гримасу и посмотрел в другую сторону, услышал цокот ее каблуков по асфальту. Ему стоило бы догадаться, что Дженнифер придет. По какой-то причине она стала доверенным лицом и Лисс Бьерке, и ее матери. Когда он обернулся, она стояла и щурила глаза, будто выражая удивление их костюмами. Роар хорошо знал, что она думает о безвкусии норвежских мужчин. Викен, впрочем, был, скорее, исключением, его выбрали бы самым элегантным инспектором, если бы устроили подобное состязание.

— Обеденный перерыв? — тихо спросила Дженнифер.

— Для нас, но не для вас, — парировал инспектор.

Роар посмотрел на нее, стараясь ничего не выдать своим взглядом. Знай он, что окажется зажатым между Викеном и Дженнифер, нашел бы предлог не явиться на похороны. Накануне она позвонила и намекнула, что может заскочить к нему. Тогда он сказал, что у него ночует Эмили, и что ему вставать с петухами, чтобы отвезти дочку с утра в садик, и что он уже собирается ложиться. Дженнифер сказала, что не заметила у него по соседству никаких петухов, но намек поняла.

Роар уже был несколько раз в церкви в Лёренскуге, в последний раз, когда крестили племянника, пару лет назад. Церковь была построена в двенадцатом веке, простая, покрашенная белой известью, с окнами на юг, стекла в них просеивали свет, расцвечивали его и впускали косыми полосами в помещение, где сейчас было полно людей.

Они втиснулись на последний ряд. Многие стояли у дверей, в притворе, а некоторые даже остались снаружи. Церковь была украшена невероятным количеством живых цветов, — пожалуй, Роар никогда столько цветов не видел на похоронах. Белый гроб был весь усыпан, алтарь и центральный проход тоже.

Он почувствовал, как с одной стороны к бедру прижимается Дженнифер. Она сидела между ним и Викеном. Взгляд инспектора скользил по лицам. Ни на секунду он не считал это дело закрытым. Роар ожидал, что кольцо заставит его поменять отношение, но, когда они обсудили новые данные в пятницу после обеда, на Викена они не произвели впечатления. Он заметил, что у Бергера постоянно были посетители и что телезвезда в последнее время почти постоянно находился под воздействием наркотиков. Что кто-то мог подбросить кольцо Майлин Бергеру в машину, было не только возможно, но в высшей степени вероятно, считал он. И что тот же человек прихватил волоски из квартиры и подложил их на место, где нашли убитую, — вполне допустимая возможность.