– Помню, – наконец ответила Блисс. – Удивительно, что ты сам об этом помнишь.

– Я помню каждое слово, сказанное между нами, – сказал Гай. – И я долго ждал этой ночи. Сегодня мы будем любить друг друга – сейчас, здесь, в нашем маленьком тропическом рае.

Он раздевал Блисс медленно, осторожно, а раздев, уложил ее на песок – и в самом деле до сих пор теплый. Кожа Блисс атласно засветилась в лунном свете, стала матовой, словно драгоценная жемчужина. Распущенные волосы упали на плечи тяжелой темной волной. Живот ее слегка округлился, но это было единственным признаком беременности Блисс. Ноги Блисс были по-прежнему стройными, а бедра – соблазнительно округлыми. Грудь ее стала чуть больше, чем прежде, и соски – темнее, но оба матовых полушария оставались высокими и упругими. Залитые лунным светом, груди Блисс казались медовыми на вид.

Гай наклонился, припал к ним губами и убедился, что они и на вкус слаще меда. Соски от его поцелуев сразу напряглись и расправились, глядя вверх, в звездное небо. Гай целовал грудь Блисс и никак не мог оторваться, не мог надышаться этим медовым, кружащим голову запахом.

Блисс начала дрожать, и Гай, почувствовав эту дрожь, еще глубже втянул в себя тугую плоть соска, лаская его губами, зубами, языком. Блисс застонала и выгнула спину, чувствуя, как скользят по ее телу нежные и крепкие ладони Гая.

Стоны Блисс стали громче, когда рука Гая оказалась между ее ног. Пальцы его проникли внутрь, в ее судорожно сжимающееся лоно, и Блисс немедленно откликнулась на эту ласку. Ей вдруг стало горячо и легко, голова закружилась: она хотела сейчас только одного – ощутить Гая внутри себя, слиться с ним в единую плоть.

– Гай, милый, – хрипло прошептала она, и в голосе ее слышалось нестерпимое желание. – Возьми меня!

– Сейчас, любовь моя, – откликнулся Гай, сгоравший от желания не меньше, чем его жена.

Он быстро разделся, и его обнаженное тело серебристо блеснуло в лунном свете. Затем Гай осторожно лег на Блисс, удерживая свой вес на руках, но при этом касаясь ее всем телом: грудь к груди, бедра к бедрам, ноги к ногам.

Блисс нетерпеливо раздвинула колени, приглашая Гая погрузиться в ее раскаленное медовое лоно.

– Нет, только не так, – хрипло прошептал Гай. Он встал на колени, поднял Блисс и тоже поставил на колени, спиной к себе. Блисс смутилась: она еще никогда не занималась любовью в такой позе. Затем она почувствовала, как руки Гая нежно легли ей на бедра и услышала его голос:

– Не бойся, любимая, и не смущайся. У любви есть много тайн, но нет и не должно быть только одного: стыда. Все, что происходит между мужем и женой, угодно богу.

И Блисс как-то сразу поверила ему. Она сама подалась назад и услышала, как застонал от наслаждения Гай, когда его горячая плоть начала погружаться в ее лоно. Потом и Блисс застонала, чувствуя, как ее наполняет изнутри плоть Гая, как его орудие начинает постепенно двигаться, словно могучий поршень – сначала медленно, но все быстрее и быстрее.

Ладони Гая лежали на бедрах жены, диктуя ей темп движений. Скорость их все возрастала, набирала обороты, и вскоре Блисс закричала – не скрываясь, не в силах сдержать этот первобытный вопль страсти, рвущийся, казалось, из самых потаенных глубин ее существа. Она все быстрее поднималась на вершину блаженства и когда почувствовала, что ничего прекраснее в этом мире быть не может, в тот же миг ее догнал Гай, в последний раз содрогнувшись всем телом.

Несколько минут они стояли неподвижно, не в силах оторваться друг от друга. Дыхание их было горячечным и хриплым. Наконец Гай осторожно выскользнул из лона Блисс, уложил свою жену на все еще теплый песок и прилег рядом с нею. Он крепко обнял ее и держал в своих объятиях, пока она приходила в себя.

– Я люблю тебя, Блисс, – шепнул он ей на ухо, когда она открыла глаза. – И клянусь, что больше ни на день не оставлю ни тебя, ни наших детей. Я не знаю, как ты относишься к моему богатству, может быть, считаешь его неправедным, но ради детей я все же заберу с острова все, что на нем осталось. Надеюсь, ты не станешь возражать. Кстати, я хочу отдать часть этих денег на детский приют, что ты на это скажешь? После того, что случилось с Брайаном, я не могу спокойно думать о несчастных сиротах.

– На приют? Это замечательная идея! – прошептала Блисс, теснее прижимаясь к мужу.

– Значит, договорились, – улыбнулся Гай. – Ну, а теперь, моя дорогая женушка, не вернуться ли нам на корабль и не заняться ли снова любовью – на сей раз в постели?

– Но тут так хорошо! Теплая ночь, полная луна... И я не хочу ничего откладывать. Люби меня здесь и сейчас, мой неукротимый пират! И для начала – сними-ка с глаза эту повязку. Не нужно прятать от меня лица. Ты прекрасен, любимый мой!

Гай послушно стянул черную ленту со своей пустой глазницы и швырнул на песок. Блисс посмотрела в его лицо – и невольно вздрогнула.

Серебряный свет луны залил лицо Гая и сделал совершенно незаметными его шрамы. Еще минута – и Блисс показалось, что раскрылась пустая глазница, и теперь два чудесных серебристых глаза глядят на нее с любовью и нежностью...

Блисс тряхнула головой и улыбнулась.

«Любовь поистине способна творить чудеса!» – подумала она.

В самый последний момент Гай оттолкнул доктора и подхватил на руки появившегося на свет младенца. Он знал, что доктор не похвалит его за подобный поступок, но не мог совладать с собой. Раз уж он пропустил рождение Брайана, нужно хоть второго ребенка принять в свои руки с первого момента его появления на свет божий.

Гай осторожно прижал крошечный комочек к груди и впервые за много лет почувствовал на щеках слезы.

Да, именно слезы! Они оросили лицо человека, который некогда славился как один из самых жестоких и бессердечных пиратов южных морей...

– Положите ребенка, виконт, – нахмурился доктор. – Мне нужно перевязать ему пуповину и заняться последом. Вообще-то, все это необычно. Как правило, мужей и на аркане не затащишь в комнату к роженице, пока все не будет кончено.

– Значит, я необычный муж, – улыбнулся Гай и осторожно положил новорожденного на живот Блисс.

Она с трудом разлепила веки и слабым голосом спросила:

– Кого бог послал нам на этот раз? Сына? Дочку?

– Сына, любовь моя, сына! Прекрасного мальчишку с волосами цвета расплавленного золота. – В этот миг ребенок издал свой первый крик, так потешно сжимая крошечные кулачки и молотя воздух маленькими пяточками, что Гай не мот не улыбнуться. – Судя по всему, он будет таким же непоседой, как его мама.

– Но он здоровенький? – озабоченно спросила Блисс. – Ты уже посчитал ему пальчики на руках и ногах?

– Он просто прекрасен! Все пальчики на месте, и, судя по тому, как он мощно кричит, легкие у него тоже здоровые. Как мы его назовем?

– М-м-м... – протянула Блисс и прикрыла глаза.