Она: «Могла бы. Да. Может быть, скоро я буду к этому готова… Полетела бы куда глаза глядят и поглядела бы, где я приземлюсь и что со мной случится».

Господи, Господи, все это она говорила Нелли вечером перед похищением. И Нелли, в свете того, что случилось, не забудет ни единого ее слова.

Она могла представить себе следующую сцену, после ее исчезновения.

Феликс: «Ты имеешь в виду, что она тебе это говорила предыдущим вечером, до того, как исчезла?»

Нелли: «Именно. Это ее слова. Что ей просто хотелось бы сдвинуться с места, уехать, под влиянием момента, скрыться там, где ее никто не знает и никто не достанет».

Феликс: «Значит, в этом все дело. Она просто уехала, поддавшись внезапному порыву, и не известила нас. Отдыхает где-нибудь».

Нелли: «Но это на нее не похоже — не сообщить хотя бы одному из нас».

Феликс: «Она так делала и раньше, Нелли».

Нелли: «Но все же…»

Феликс: «Нет, все ясно, что случилось. Идти в полицию не имеет смысла. Думаю, нам следует просто сидеть и ждать, пока ей не надоест быть одной и она вернется домой. Нет смысла тревожиться, Нелли. Ясно, что она подала тебе знак — сознательно или бессознательно, — что она планирует уехать и спрятаться где-нибудь — на время. Именно так она и сделала. Нам остается только ждать».

О, Господи, тот дикий, невинный, бессмысленный разговор, который она вела с Нелли, теперь будет неправильно понят и станет причиной, которая уничтожит любую возможность тревоги, поиска и избавления.

Тот призрак в ее голове, загасивший последнюю надежду, был не кем иным, как ею самой.

Она плыла в одиночку по незнакомому морю, и с этой реальностью ей нужно было разбираться самой.

Она была целиком во власти этих акул-садистов.

И как только ее угораздило — именно ее из всех людей — попасть в этот живой кошмар?

Ее мышление искало рациональное объяснение этого, и ей вспомнились невероятные мгновения вчерашнего вечера, когда Мечтатель процитировал ей все дутые утверждения из ее дутых интервью, такие, которые представляют ее чуть ли не нимфоманкой, которую она играла в своем последнем фильме «Королевская шлюха». Именно все это надувательство, изощренное создание образа, начиная с ее студийной биографии, и привело каким-то образом к ее пленению на этой кровати.

Актерская биография, биография для публики — в ее ушах все еще звучали слова Мечтателя, пересказывающего ее ей, как будто бы это было Евангелие. Родилась на плантации в Западной Вирджинии. Родители — сельские аристократы. Отец — благородный человек, юрист с Юга. Образование — Школа миссис Гассет и Брин Мавр. Конкурс красоты, рекламные ролики, занятия по системе Станиславского, благотворительный вечер показа мод, человек, подметивший ее талант, кинопроба, контракт с крупной киностудией, эпизодические роли и мгновенный взлет.

О, Господи, Господи, если бы эти психи знали правду. Но если бы они и знали, они бы не поверили — не больше, чем она сама, потому что она давно уже похоронила ее. Против ее желания ее мышление само по себе начало археологические раскопки в ее не слишком отдаленном прошлом. Один за другим из земли появлялись уродливые, нелюбимые предметы. Даже одного взгляда на них ей хватило, чтобы внутренне сжаться.

Клатт, а не Филдс — была фамилия ее родителей и ее фамилия. Хэйзел и Томас Клатт. Ее отец, невежественный иммигрант, работавший тормозным кондуктором на железной дороге Чесапик — Огайо, пьяница, хлеставший дешевый бурбон, умер от болезни печени, когда ей было семь лет. Оставив ее, бросив ее, отдав ее в рабыни к Хэйзел (она все еще не могла назвать ее матерью), которая ненавидела ее, считая обузой, и заставляла выполнять черную работу, которая игнорировала ее существование, сосредотачивая все свое внимание на мужчинах. Отчим в ее годы, с девяти до тринадцати, был еще одним пьяницей, который бил Хэйзел (поделом ей) и однажды ушел. Другой отчим, вероятно просто сожительствовавший с Хэйзел, фермер, сексуально помешанный, с распутными надеждами на свою приемную дочь, который разбудил ее однажды ночью, когда ей было шестнадцать, — одна его лапа была у нее между ног, а другая на груди. На следующий день она уехала из дома в Нью-Йорк.

Все это было в Западной Вирджинии. Ранние годы — в дешевой квартирке в доме без лифта. Позже — бесплодная, холодная ферма рядом с Хомини Фолс, в районе Аллегени Маунтинз. Потом раздолбанный доходный дом на крутой узкой улочке в Графтоне.

Школа. Три года в продуваемой сквозняками, скудоумной публичной школе в Западной Вирджинии. Три месяца вечерних классов в Сити Колледж в Нью-Йорке. Шесть недель в школе секретарш в Куинсе. По вечерам — в кинотеатрах — просмотры, грезы, подражания.

Работа. Официантка у Шраффта. Секретарша в фирме по продаже автомобилей. Продавщица «попкорна» в кинотеатре повторного показа. Упаковщица в универмаге. Барменша в неряшливом коктейль-баре. Приемщица в бюро проката спецодежды. Машинистка в компании по рассылке поздравлений почтой. Затем однажды этот фотограф — как там его звали? — прыщавый юнец, явившийся поворотной точкой ее жизни.

Он занимался нештатной работой для журналов по торговле. Делал макеты для поздравительных открыток. Увидев ее, он спросил у ее босса разрешения использовать ее, чтобы придать сюжетам последовательности и «сдобности». Конечно, давай, давай. Он извел на нее десять роликов. Затем уик-энды, потому что он был энтузиастом, потому что он считал, что она воплощает чувственность, бесконечные другие сюжеты с ней, однажды в сельской местности в Коннектикуте, другой раз в бикини на берегу в Атлантик-Сити. Еще больше энтузиазма. Показал ее снимки приятелю в агентстве демонстрационных моделей. Приятель предложил ей сначала пройти трехмесячные курсы по подготовке моделей. Она согласилась. У нее тогда был преуспевающий приятель, помощник управляющего отелем «Парк Авеню», и он, разумеется, заплатил за курсы, хотя и был скрягой, но она пригрозила отказаться от встреч с ним, если он не заплатит. Эти курсы дали ей очень много. После их окончания она бросила помощника управляющего ради женатого работника рекламного агентства, и он заплатил за фарфоровые коронки, поставленные ей на зубы, за уроки по дикции и по физическим упражнениям.

Она работала моделью не в самых лучших местах, но вполне хороших. Она демонстрировала лифчики перед покупателями, и белье, и бикини. Стала появляться в журнальных объявлениях, демонстрируя нижнее белье, и дошла до журнальных обложек в «Ю. С. Камера», например, и журналов для мужчин.

Второстепенный голливудский агент — агент! — увидев ее на обложке одного из журналов для мужчин, нашел ее, предложил взять ее под свое крыло, привезти в Голливуд, платить за ее содержание, дать вперед деньги на одежду, пока не найдет для нее работы на телевидении или в кино. Она поехала с ним в Голливуд. Он не представлял собой ничего особого, у него не было собственной конторы, только телефон, потертые костюмы, пахшие чесноком и сигарами, но он был ее агентом. Он был нетребователен: «ручная работа» дважды в неделю — отлично, дорогая, спасибо, дорогая, очень хорошо.