Если что-то в женском теле может быть изменено, значит, в параллельном мире мифа о красоте произошла революция. Значит ли это, что прежняя экономическая модель полностью разрушена? Что наука действительно открыла новые горизонты красоты для всех женщин, которые могут себе это позволить? Значит ли это, что жестко регламентированная кастовая система, в которой кто-то уже рождается «лучшим», чем другие, умерла и теперь женщины свободны?

Именно такова была популярная интерпретация происходящего: Эра хирургии — это безусловное благо. Она является воплощением американской мечты: человек может заново создать себя «лучшего» в смелом новом мире. Эра хирургии по вполне понятным причинам интерпретировалась даже как женское освобождение: журнал Ms. приветствовал ее как «трансформацию себя», а в журнале Lear’s женщина-хирург заявила: «Вот! Наконец-то! Вы пришли к свободе!» Желание женщин получить волшебную технологию, которая разрушит миф о красоте и его несправедливость — благодаря «красоте», которая может быть получена почти справедливым путем, потому что вы можете заработать ее болью или купить за деньги — исполнилось, но это оказалось мучительным и недальновидным решением проблемы.

Это можно сравнить с теми надеждами, которые общество питало в 1950-е гг. в отношении атомной бомбы. Изобретенная в конце Второй мировой войны, она, казалось, могла магическим образом уравнять возможности неравных наций. И точно так же эстетическую хирургию представляют как чудесного миротворца в поединке женщин за красоту. Потребовались десятилетия, чтобы люди осознали действительное влияние ядерной эры на человеческое сознание. Даже если ядерное оружие никогда больше не будет использовано, оно навсегда изменило наши представления о мире.

С наступлением Эры хирургии мы оказались на гребне гигантской волны, масштаб которой не можем даже оценить. Радость, с которой мы приняли это новшество, говорит о нашей недальновидности, как и в свое время оптимизм по поводу изобретения бомбы, когда рынок наводнили «атомные» купальники[28]и мультяшные персонажи. Благодаря эстетической хирургии женское сознание трансформируется, и мы утрачиваем границы тела, которые лишь недавно определили и которые защищали.

Нас волнует бомба, не важно, сдетонировала она или нет. И не важно, прибегала ли женщина к услугам пластических хирургов или нет, но ее сознание формируется под влиянием того, что такая возможность существует. Ожидания от хирургии будут только возрастать. И как только достаточное количество женщин будут переделаны и их число достигнет критической массы, то есть слишком много женщин будут выглядеть «идеально», «идеал» обязательно изменится. От женщин, если они захотят сохранить свою сексуальность и свой образ жизни, потребуют отрезать или зашить что-то совершенно другое.

В 1945 г. мы лишились роскоши принимать как должное то, что мир будет существовать вечно. Технологии сделали возможным его разрушение. В 1990-х гг. технологии положили конец пониманию того, что женское тело принадлежит женщине. Она стала утрачивать роскошь принимать как должное то, что у нее есть ее собственные тело и лицо, с которыми она могла бы прожить всю жизнь.

Годы, прошедшие между изобретением бомбы и моментом, когда Эйнштейн провозгласил «новый образ мышления», необходимый человечеству для выживания, были самыми опасными. Человечество обрело средства, с помощью которых оно могло разрушить весь мир, используя новую военную технологию, но еще не достигло такого уровня сознания, чтобы понять, что война не является чем-то неизбежным. Сегодня женщины получили доступ к технологическим достижениям, с помощью которых они могут сделать все что угодно во имя «красоты», но они еще не сформировали мировосприятие вне старых правил, которое позволило бы им представить, что противостояния с другими женщинами можно избежать. Хирурги могут сотворить все что угодно, но еще не пришло то время, когда мы будем уже не готовы пойти на «все что угодно» ради «красоты».

Мы живем в опасное время.

Новые возможности, открывшиеся перед женщинами, очень скоро превратились в новые обязательства. Лишь маленький шаг отделяет «можно сделать все ради красоты» от «нужно сделать все ради красоты». И прежде чем мы начнем думать о своей безопасности, нам предстоит признать, что женщины сами свободно выбирают эту боль. Мы должны задаться вопросом, что значат слова «выбор» и «боль» применительно к женщинам в Эру хирургии.

Боль

Что вызывает боль? Теоретик права Сьюзен Левитт утверждает, что в суде для того, чтобы доказать, что вам нанесли ущерб, вы должны привести доказательства того, что оказались в худшем положении, чем были до произошедшего. Но, по ее словам, так как жизнь женщин проходит в атмосфере постоянного унижения, их не воспринимают как пострадавшую сторону, даже если им действительно нанесли ущерб. Кажется, такой же принцип применяется и при признании ущерба, нанесенного женщинам ради красоты: с того времени, как стало принято считать, что женщины должны быть помешаны на «красоте», это опасное для жизни помешательство перестало считаться чем-то значимым. С тех пор как общественное мнение решило, что женщины должны страдать во имя красоты, боль, которую мы испытываем, превратилась в простой «дискомфорт». Из-за того, что средства, имеющиеся у женщины, не воспринимаются как нечто реальное, а лишь как деньги на карманные расходы, и из-за того, что женщины сходят с ума ради «красоты», а сумасшедшим деньги ни к чему, практика мошенничества по отношению к женщинам перестала считаться мошенничеством и превратилась в «честную игру на деньги». Из-за того, что женщины изначально «сделаны не так, как надо», они не могут по-настоящему пострадать, если их «неудачно переделали». И наконец, из-за того, что мы по своей натуре доверчивы, если речь идет о надежде на обретение «красоты», никакой обман не является преступлением.

Боль реальна, если можно заставить других людей поверить в нее. Но если никто, кроме вас, в нее не верит, ваша боль становится безумием, или истерией, или проявлением вашей личной женской несостоятельности. Женщины научились покоряться боли, слушая тех, кто считается авторитетом, — врачей, священников, психиатров, говорящих нам, что то, что мы чувствуем, вовсе не является болью.

Женщин убеждают проявлять стойкость перед лицом боли во время операций, такую же, как при деторождении. Андреа Дуоркин, автор книги-исследования «Ненависть к женщине» (Woman Hating), пишет о том, что средневековая церковь претворила в жизнь проклятие Евы, отказываясь разрешить любое облегчение боли при родах. А «запрещая аборты, католическая церковь, — говорит Дуоркин, — делает упор на библейское проклятие, сделавшее деторождение болезненным наказанием. Этот запрет никак не связан с “правом на жизнь” нерожденного младенца». Поэтесса Адриенна Рич напоминает женщинам: «Патриархальное общество сказало женщине, что у страданий, которые она испытывает во время родов, есть определенная цель — это и есть цель ее бытия, и новая жизнь, которую она производит на свет (особенно если это мальчик), представляет собой ценность, а ее собственная ценность напрямую зависит от этого». То же самое справедливо и для «новой жизни», сотворенной хирургами «красоты». В родильном отделении, утверждают члены Брайтонской женской научной группы в книге «Алиса под микроскопом» (Alice Through the Microscope), от будущей матери, как правило, ожидают, что она «дистанцируется от своего тела и его реакций, чтобы сохранить контроль над собой и продолжать вести себя “хорошо”. Женщину, которая кричит при родах или плачет после них, часто заставляют почувствовать, что она не выполнила свой моральный долг, что она потеряла контроль над собой и что ее собственные чувства не являются естественными или что она не должна давать им волю». Женщины, сделавшие косметическую операцию, говорят, что они пережили аналогичный опыт.