– Мамоновы не успокоятся, – покачала головой Аксинья.

– Да кому он тогда нужен будет! – взорвался Федор Гусаров. – Обычный мальчишка, у которого кровь Мамоновых! И кто знает об этом, кроме нас и Булгаковых? Никто! Был Андрей Мамонов, да исчез навсегда! Все! Ты бы знал, Иван Олегович, как они мне всю душу вымотали своими визитами! Во!

Ребром ладони Громов провел по горлу, демонстрируя степень своей ненависти.

– Я их присутствие печенкой чувствую! Как будто постоянно за нами наблюдают, куда едем, с кем встречаемся! Если бы Аксинья не владела Даром отвода, сей бы час вычислили, куда она визиты наносит!

– Я хочу встретиться с сыном! – решительно заявила княгиня. – Или еще четыре года ждать, до его совершеннолетия?

– Можно устроить, – подумав, ответил Иван, не в силах отказать женщине. Неправильно будет, не по-человечески. Но обязательно нужно учитывать незримое присутствие людей Жоры Мамонова. Тот не отступится от своего, и сына будет искать до последнего. Проследив за Аксиньей, выяснит, где и Вик живет.

По закону Георгий Яковлевич прав, и в суде спокойно отстоит свои права на ребенка. Жена сбежала с сыном? Сбежала. Скрывала его от родовичей мужа? Несомненно. Так о какой опеке идет речь, если у Андрея есть отец, дядья, старшие матери? И Булгаковы вынуждены будут проглотить хорошую зуботычину. Не лезьте, куда вас не просили!

Нельзя афишировать встречу мальчишки с матерью!

– Аксинья Федоровна, мы обязательно продумаем, как вам лучше встретиться, – Иван понял, что нужно уходить. Необходимое сказано, груз с души снят. – Постарайтесь успокоиться и не делать ошибок, пока мы не свяжемся с вами. Мне еще нужно поговорить со своим отцом и Патриархом, чтобы Мамоновы не узнали, что Андрей живет в Москве.

– Разумно, – проворчал Гусаров. – Узнает князь, отсудит мальчишку. Да и я бы не отказался посмотреть на внука. Как бы устроить, Иван Олегович?

– Я свяжусь с вами, – подтвердил свои намерения Булгаков, и кивнув своим людям, вышел в их сопровождении из гостиной, легким движением сняв «полог тишины».

Аксинья села на диван и закрыла лицо ладонями. Плечи ее затряслись. Гусаров растерянно потоптался рядом с ней и вдруг присел рядом, обняв дочь.

– Как же я устала, папа! – всхлипнув, призналась княгиня. – Меня за эти годы страх все нутро выжрал! Боюсь за Андрея день и ночь! Зачем они так со мной? Разве так важно, будет ли ребенок руками тучи разгонять или формировать техники? Зачем уничтожать его только за то, что испортил их кровь! Утопить как щенка!

– Видно, для аристократов наличие Дара важно, как доказательство их всемогущества и вседозволенности; а заодно и принадлежности к небожителям! Кровь не водица! Нельзя ее кому не попадя дарить! Эх!

Гусаров скрипнул зубами и сильнее сжал в своих объятиях дочь, еще молодую и цветущую женщину, вынужденную жить в одиночестве при живом муже. И не подсказать верного выхода, потому что все ведут в лапы к Мамоновым! Георгий не раз предлагал Аксинье вернуться в Ленск, но дочь проявила недюжинное упрямство. Она прямо говорила, что родовичи мужа обязательно с ней расправятся, стоит ей появиться в поместье Мамоновых. И жить ей останется недолго. Вот тогда у Федора и появилось подозрение на умственную болезнь Аксиньи. И что прикажете делать? Обследоваться у Целителя не хочет, резко обрывает подобные разговоры.

Эх, ладно! Главное, внук теперь не приблудыш какой, а под опекой. Булгаковы, правда, ни в чем не уступают Мамоновым. Такие же зубастые хваты. Не верил Федор в слова младшего Ваньки о их человеколюбии. Что-то нашли они у Андрея, иначе бы не стали суетиться, подсовывать бумаги с гербовыми печатями! Как бы проверить, а?

2

– Стой прямо, не дергайся, – предупредил Ленька, длинноносый худощавый парень с ярким прыщом на лбу. Борис Терентьевич выделил для первого испытания «скелета» своих помощников, поэтому молодой механик чувствовал себя повелителем, позволяя себе покрикивать на пилота – то бишь меня.

Я замер, ощущая мягкие захваты фиксаторов на голенях и бедрах. Затем пришла пора рук. Такие же обручи обхватили запястья.

– Не жмет? – поинтересовался Фома, который был постарше Леньки, да и действовал профессиональнее. Четкие движения, ни одного лишнего или суетливого. Блестящий каркас с многочисленными направляющими механизмами, соединёнными между собой проводами в мягкой оплетке, сомкнулся на моем теле, холодя кожу сквозь тонкий свитер. Загудели сервоприводы, обхватывая ноги серебристо-черными щитками с матовым напылением.

– Сначала пробуем нижние сегменты, – предупредил Фома, посматривая на экран технического планшета.

За нами наблюдали Ольга с Григорием; они заняли место на нижних лавочках полигонной трибуны, то и дело перекидываясь словами. Чуть выше них сидела Света с отцом и Борисом Терентьевичем, отвечавшим за экспериментальный запуск экзоскелета. Инженер делал какие-то записи в блокнот после выкриков своих помощников. Ничего интересного, сплошные цифры параметров. Лично я ликовал, ощущая на плечах приятную тяжесть композитной брони. Хотелось поскорее попробовать «скелет» в действии.

Снова мягко заработали механизмы совмещения пластин, и я оказался полностью облачен в костюм. Сзади ко мне подошли еще двое помощников-грузчиков и навесили на спину плоский прямоугольный ранец, распределивший вес по всему позвоночнику. Значительно потяжелело. Но терпимо. Ожидал, что будет хуже.

– Надевай, – Ленька подал мне сферический шлем такого же цвета, как и поверхность костюма. Забрало из прочного тонированного пластика отсвечивало тусклый кружок солнца. – Отлично. На мозги не жмет?

Шутит он так. Я не вижу, как механик скалится, но представляю его морду. Хотя, зря я так. Нормальный парень, трудился сверхурочно, чуть ли не до полуночи в мастерской пропадал. Как раз шлем до ума доводил.

– Слышишь меня? – донесся голос Леньки.

– Ага, – отвечаю я, чувствуя, как глохнет мой ответ в плотном коконе. – Жарко только.

– Терпи, – в уши ворвался чистый звук. Радиоканал заработал. – Сейчас перед тобой появится экран со всеми параметрами. Ничего делать не надо. Они дублируются на планшет, мы сами настройку сделаем.

Я замер. Через секунду темная поверхность забрала посветлела и расцвела разнообразными индикаторами, прыгающими вверх и вниз. Цифры менялись с такой быстротой, что я не мог ничего сообразить.

– Проверка нижних сегментов, – снова раздался голос Леньки. – Сделай шаг.

Я выполняю команду. Где-то что-то жужжит, но я не обращаю внимания. Поднимаю правую ногу и с опаской делаю шаг. Вжжих! Отлично, так и замираю на месте.

– Ну и чего встал? – хохотнул мастеровой. – Давай-ка вперед, но не беги. Спокойно.

С каждым шагом на внутреннем экране прыгают диаграммы, скачут цифры. Честно сказать, отвлекают они, а как их отключить – не знаю. Но я ощущаю восторг. На мне около пятидесяти килограмм веса, но передвигаться очень комфортно. Шаг вперед, еще один! Раз-два-три!