форма Волка была огромной, а его шерсть была такой же густой, как и волосы на лице в форме фейри. Мне всегда казалось, что он выглядит наполовину бешеным, как Волк, с выпученными глазами и слюной, стекающей между зубами.

Я попыталась отползти в сторону на локтях, но он прыгнул вперед, две огромные лапы опустились на мои плечи и прижали к земле. Его вес придавил меня, и я зарычала от страха и злости, пытаясь вывернуться из-под него.

Его массивные челюсти с острыми как бритва зубами нацелились на мое горло, и я закричала от ужаса, охватившего мое маленькое тело.

Прежде чем эти зубы смогли добраться до меня, мой кулак метнулся вперед, и рычание вырвалось из моих губ, когда костяшки пальцев столкнулись с его горлом, и я вложила в удар все, что у меня было.

Papà откинулся назад с воплем боли и снова сместился, тяжело приземлившись на задницу в своей форме фейри.

На долгое мгновение воцарилась тишина, пока мы смотрели друг на друга. Даже члены его стаи, пришедшие посмотреть, как коротышке снова надерут задницу, на этот раз не нашли что сказать. Не было больше ни обзываний, ни насмешек, ни издевательств. Просто молчание, пока мы с папой смотрели друг на друга.

Рычание вырвалось из моих губ, в то время как я боролась за то, чтобы выдержать его взгляд. Его взгляд усилился, аура Альфы ярко сияла от его желания заставить меня склониться, а я изо всех сил сопротивлялась.

Я оскалила зубы, борясь с ним еще несколько секунд, пока, наконец, это не стало слишком, и я опустила взгляд на колени.

Папа рассмеялся, и до меня донесся звук его движения, пока я продолжала внимательно рассматривать свои треники. На колене была дырка, но другой пары у меня не было.

— Лучше, — прорычал Papà, и я вздрогнула, когда его рука появилась передо мной.

Долгое мгновение я просто смотрела на его грязную ладонь, не понимая, что он хочет, чтобы я с ней сделала.

Он наклонился и поймал мою руку своей, поднимая меня на ноги. Я хныкала, силясь перенести вес на лодыжку, и Papà неожиданно поднял меня на руки.

Он нырнул под веревку, которая служила рингом, на котором мы дрались, и вынес меня из сарая в сторону дома.

Я не смела пошевелиться, пока он держал меня на руках. Волки должны были часто вступать в физический контакт с другими представителями нашего вида, но я никогда этого не делала. Я спала в одиночестве в комнате без окон и уже давно перестала заботиться об этом. По крайней мере, когда я была заперта там наглухо, мне не нужно было беспокоиться о том, откуда может быть нанесен следующий удар.

Papà понес меня по лестнице в дом и продолжал идти, пока мы не добрались до комнаты в задней части дома. Я никогда не поднималась наверх. Ни разу за все три года с тех пор, как он забрал меня сюда. Он продолжал идти, пока мы не дошли до комнаты с одним крошечным окном и матрасом, лежащим на полу.

— Где мы? — спросила я.

Он опустил меня на матрас и посмотрел на меня с расчетливым хмурым видом.

— Ты только что доказала, что ты не пустая трата места, — понизив голос, сказал Papà.

Мое сердце забилось быстрее от его слов, и я с надеждой посмотрела на него. Если бы я была в своей форме Волка, мой хвост бы вилял.

— Спасибо, — вздохнула я. Это было самое близкое к похвале из всего, что я когда-либо слышала от него.

— Но ты все равно показала мне свою боль, когда мы начали, — добавил он, его тон помрачнел.

Мои губы разошлись, но я знала, что лучше не оправдываться. Извинения тоже не принесли бы ничего хорошего. Я облизала губы и почувствовала вкус крови из разбитого носа. Если я промолчу, он может просто сказать мне, что я сделала не так, и оставить все как есть. Может быть… Надеюсь.

— Так что, думаю, пришло время поработать над этим, коротышка, — добавил он.

— Над чем? — я вздохнула, заставляя себя держаться на ногах. Попытки сбежать только ухудшали ситуацию.

— Над твоим болевым контролем, — мрачно сказал папа, вынимая ремень из петель. — Когда ты научишься владеть болью, ты сможешь владеть всем.

Мои губы разошлись в знак протеста, а его глаза сверкнули предупреждением.

Я судорожно вдохнула и подняла подбородок, когда он намотал ремень на кулак.

— Хорошо, — вздохнула я, понимая, что единственная власть, на которую я могу претендовать, — это власть над этим. — Я готова.

— Тогда давай начнем твой следующий урок, — прорычал Papà, когда его тень опустилась на меня.

Я проснулась в холодном поту, когда звук колокола, возвещающий о прибытии охранников, вырвал меня из кошмара. Я резко поднялась на кровати, когда призраки моего прошлого вцепились в мою плоть холодными руками и темными воспоминаниями.

Дверь в мою камеру уже была открыта, и я нахмурилась, поняв, что проспала открытие. Я проснулась несколько часов назад, но, видимо, снова задремала.

— А я считал, что Немейские Львы — слишком много спят, — раздался дразнящий голос Роари с койки под моей, и я вздрогнула от неожиданности.

— Что ты здесь делаешь? — вздохнула я.

— Не очень-то безопасно спать с открытой дверью, маленький щенок, — поддразнил он. — Я решил, что должен побыть джентльменом и присмотреть за тобой, пока ты не проснешься.

Мое колотящееся сердце смягчилось от его слов, и я соскользнула со своей койки, обнаружив его раскинувшимся на матрасе с закинутыми за голову руками, выглядящим совершенно по-домашнему в моем пространстве.

Я прикусила губу, пытаясь отогнать кошмары, но мне это удавалось с трудом. План разваливался. Этот резервуар Подавителя Ордена мог легко все разрушить, и какая-то часть меня снова почувствовала себя той маленькой девочкой, которую заперли в подвале.

Роари нахмурился, заметив, что что-то не так, и протянул руку.

— Что случилось, маленький щенок? — спросил он, переплетая мои пальцы со своими и проводя большим пальцем по тыльной стороне моей руки.

Мне ужасно захотелось расплакаться, и я вдруг почувствовала, что мне просто необходима поддержка моей стаи. Теплые объятия и нежные прикосновения. Но никого из них не было в этом блоке, и Роари был всем, что у меня было.

Я резко опустилась вниз, забравшись на койку рядом с ним, несмотря на то, что там не было места. Он подвинулся, подстраиваясь под меня, и я прижалась к его боку, положив голову ему на грудь и обхватив его руками.

— Иногда мне кажется,