Джон Маккарти работал в москательной лавке с самого раннего утра. Его тоже интересовало, что происходит в сданной им комнате 13 в доме 26 по Дорсет-стрит. В то туманное, холодное утро он вынужден был признать очевидное. Джозеф Барнетт съехал более двух недель назад, а Мэри Келли была должна ему 1,9 фунта. Маккарти был терпелив, но так продолжаться более не могло.

«Пойди в комнату 13, — сказал он своему помощнику Томасу Бойеру, — и попытайся получить деньги». Было около одиннадцати утра, когда Бойер подошел к комнате Мэри Келли и постучал в дверь. Ответа не последовало. Бойер подергал за ручку, но дверь была заперта. Он вышел на улицу, заглянул в разбитое окно и увидел обнаженную Мэри Келли на окровавленной кровати. Бойер побежал к своему хозяину. Вместе они поспешили в комнату Мэри Келли. Увидев, что совершено убийство, Бойер бросился искать полицию.

На место преступления прибыл инспектор полиции. Он немедленно послал за доктором Джорджем Филлипсом и уведомил Скотланд-Ярд об очередном преступлении Потрошителя. Через полчаса на Дорсет-стрит прибыли несколько инспекторов во главе с Фредериком Эбберлайном. Он приказал никого не впускать и не выпускать без разрешения полиции.

О преступлении телеграфировали и Чарльзу Уоррену. Эбберлайн подумал, что комиссар может захотеть еще раз испытать своих ищеек. Впрочем, опытный следователь понимал, что все это пустая трата времени и сил. Но он следовал приказу. Однако собаки так и не прибыли. Вечером стало известно, что Уоррен подал в отставку.

Торопиться со взломом двери в комнату Мэри Келли не стоило. Доктор Филлипс заявил на следствии, что он заглянул «в разбитое окно и увидел, что на кровати лежит изуродованный труп, не нуждающийся в медицинской помощи». Полиция выставила окно целиком, и доктор Филлипс начал фотографировать место преступления. В 1.30 полиция взломала наконец дверь. Полицейские и доктор Филлипс вошли в комнату. Картина, представшая их взглядам, заставила содрогнуться даже опытных следователей. Такого они еще никогда не видели.

«Казалось, что в этой комнате побывал сам дьявол, а не человек, — позднее показал на следствии Маккарти. — Я слышал об уайтчепелских убийствах, но, клянусь богом, никогда не ожидал увидеть ничего подобного».

Тело Мэри Келли лежало поперек кровати почти напротив двери. Полицейские фотографии показывают, что тело жертвы было так изуродовано, словно ее переехал поезд. Потрошитель отрезал ей уши и нос, искромсал ее лицо, срезав кожу и мышцы до самой кости. У Мэри практически не осталось лица — только темные волосы, все еще уложенные в прическу, из чего можно сделать вывод, что она не сопротивлялась Потрошителю. Комната была слишком мала, чтобы преступник мог напасть на женщину сзади, поэтому он набросился на нее спереди. В отличие от убийства в Кэмден-тауне, Мэри была убита сильным, резким ударом, рассекшим сонную артерию. Кровь хлынула на кровать и скопилась лужей на полу.

Эбберлайн, расследовавший это преступление, осмотрел комнату. Он обнаружил в камине сгоревшую одежду и пришел к выводу о том, что убийца поддерживал огонь во время своей страшной работы, чтобы иметь возможность видеть чудовищную картину. Кроме камина, единственным источником света в комнате был огарок свечи. Жар был настолько силен, что расплавилось днище чайника, висевшего над очагом. Удивительно, как никто со двора не заметил столь яркого пламени, которое должно было быть заметно даже через задернутые шторы. Как обычно, люди занимались собственными делами. Возможно, Потрошитель резал свою жертву и при неярком свете единственной свечи. Сикерт отлично ладил с мраком. «Кромешная тьма, — писал он другу, — это просто чудесно».

За исключением пальто, вся грязная одежда, принесенная Марией, была сожжена. Одежда Мэри Келли валялась сбоку от постели, словно она самостоятельно разделась до белья. Убийца изрезал и искромсал тело своей жертвы, распорол брюшную полость, изуродовал половые органы. Потрошитель отрезал Мэри груди и положил их на кровать рядом с печенью. Он вывалил внутренности на прикроватный столик. Все внутренние органы Мэри, за исключением мозга, были извлечены из тела. Преступник содрал кожу с правой ноги, обнажив белую коленную чашечку.

На левой руке виднелись изогнутые надрезы. Темная линия окружала правую ногу прямо под коленом. Вероятно, Потрошитель намеревался расчленить свою жертву, но потом почему-то передумал. Возможно, догорел камин или свеча. Может быть, у него не осталось времени — ведь надо было еще и скрыться. Доктор Томас Бонд прибыл на место преступления в два часа. В своем отчете он написал, что труп был окоченевшим и окоченение усиливалось в процессе осмотра. Точное время смерти установить не представлялось возможным, но в два часа тело уже было холодным. Основываясь на температуре тела, трупном окоченении и наличии частично переваренной пищи во вскрытом желудке и кишках, доктор Бонд решил, что к моменту его прибытия Мэри Келли была мертва уже двенадцать часов.

Если доктор Бонд был прав и трупное окоченение еще только происходило во время осмотра тела, вполне возможно, что Мэри была мертва менее двенадцати часов. Ее тело должно было остыть гораздо раньше. Мэри была обескровлена, она была худой, у нее была вскрыта брюшная полость, тело лежало обнаженным, а огонь в комнате давно погас. Как показали свидетели, в 1.30 ночи Мэри была еще жива. Все свидетели приводили в качестве доказательства бой церковных часов, которые отбивали каждые полчаса, а также изменение освещенности.

Возможно, самым надежным свидетелем, точно определившим время смерти Мэри Келли, был котенок, который начал бродить по комнате Элизабет Пратер около четырех утра. Кошки обладают удивительно хорошим слухом. Котенка мог разбудить шум, доносящийся из комнаты снизу. Возможно, он почувствовал феромоны, выделяемые людьми, испытывающими страх и ужас. Примерно в то самое время, когда котенок разбудил Элизабет, она услышала чей-то крик: «Убивают!».

Мэри Келли должна была видеть все происходящее. Она была раздета и лежала на постели. Она смотрела в лицо убийце. Она могла видеть, как он вытаскивает нож. Даже если Потрошитель набросил ей на лицо простыню, прежде чем перерезать горло, она знала, что сейчас умрет. Мэри Келли была жива еще несколько минут, пока кровь вытекала из нее, а убийца уже начал потрошить ее тело. Мы не можем с точностью сказать, испытывали ли жертвы Потрошителя боль, когда он уродовал их тела. Возможно, они были уже без сознания, но может, и нет. Мы не знаем, начал ли Потрошитель с живота или с лица Мэри Келли.

Если убийца ненавидел сексуально привлекательное, красивое лицо Мэри, он мог начать с него. А может быть, его более привлекал ее живот. Она могла чувствовать порезы, потеря крови заставила ее дрожать. У нее могли начать стучать зубы. Однако все это длилось совсем недолго. Затем наступил шок, и она умерла. Она могла захлебнуться кровью, вытекающей из сонной артерии, поскольку убийца повредил ей дыхательное горло.

«Дыхательное горло было разрезано в нижней части гортани», — читаем мы на 16-й странице отчета о вскрытии.

Мэри не могла кричать. Она вообще не могла издать ни звука.

«Обе груди были отрезаны круговыми надрезами. Мышцы разрезаны вплоть до самых ребер».