обратился к Ларри.

– Добрый день, мистер Левине. Готово?

– Добрый день, сэр, – с улыбкой склонил голову Ларри. – Разумеется, сэр.

На улице Эстер посмотрела на часы. Теперь за покупками и сразу домой. Надо спешить. И так ленч запоздал. Приём приёмом, но жить надо каждый день…

…В субботу Ларри принёс домой подсвечник. Для этого он накануне купил вместительный и неброский портфель, там же, на Маркет-стрит. Сердце так и прыгало у горла, когда он открывал дверь этого магазина. Но лицо продавца сразу показалось знакомым, и тот узнал его.

– Добрый день, мистер Левине, – даже его имя знают?! – Чем могу помочь?

И дальше всё прошло великолепно. Ну да – сообразил Ларри уже по дороге домой – как он знает уже многих на этой улице, так знают и его, а разницу в цвете деньги всегда покроют.

Портфель хорошей кожи и добротной выделки очень понравился Эстер.

– Конечно, милый, ты прав. Не под мышкой же нести. Но… тебе не будет тяжело?

– Ну, что ты, Эсти, – Ларри самодовольно повёл плечами. – Разве ты шла замуж за слабака?

Эстер невольно рассмеялась и поцеловала его. Обычно Ларри говорил очень чисто и правильно, но иногда переходил на простецкую, даже грубую – если бы это был не он, а кто-то другой – рабскую речь. В первый раз она растерялась и даже хотела его поправить, но, увидев его улыбку, сообразила, что он так шутит. Позволял это себе Ларри не часто и всегда – на её взгляд – уместно.

И вот суббота. Сегодня Ларри ушёл на работу один. Эстер и дети остались дома наводить порядок. Всё должно блестеть и сиять. И не только снаружи, но и внутри. Неважно, что гости куда-то не зайдут или чего-то не увидят, ты, нет, мы сами должны быть во всём уверены. А ещё надо приготовить ленч, и обед, и уже готовить на завтра, и сходить за заказами.

Кур Эстер заказывала в Цветном и потому спокойно взяла детей с собой.

– Мам, мы же вчера всё купили, – удивилась Рут.

Но вместо Эстер ответил Марк.

– Ты забыла, что завтра гости?

Рут вздохнула. Конечно, гости – это хорошо, но если к ним надо так готовиться, а потом ещё соблюдать все приличия – то лучше обойтись без них. Но промолчала: слишком уж мама переживает из-за этих гостей. Да и папа тоже. Хотя… хотя Марк ей про них рассказывал. Что Фредди у мухи на лету крылья отстреливает, что в одиночку целую банду, которая в заваруху погналась за мальчишками из имения, перестрелял, дал раза из автомата – и никого не осталось. И этот… Джонатан – тоже стреляет, и он – лендлорд, самый главный, все на него работают, а он захочет – заплатит, захочет – вычтет. С ним в оба надо смотреть.

В лавке Роуза их ждал большой и очень холодный пакет. Куры были большие и, как удовлетворённо отметила Эстер, достаточно жирные и, как ей и нужно: с шейками, потрохами и головами, и очень хорошо ощипанные.

– Спасибо, мистер Роуз.

Она расплатилась, уложила пакет в сумку, и её тотчас же взял Марк со словами:

– Мама, тебе тяжело, я понесу.

– Ишь, помощник какой, – ухмыльнулся Роуз и подмигнул. – А завтра, глядишь, и защитник.

– Да, – кивнула Эстер и вздохнула. – Дай Бог, чтоб не понадобилось.

– Дай Бог, – согласился Роуз.

Зашли ещё в рыбную лавку за селёдкой: Эстер тогда, завозившись с карпами, совсем забыла про неё. Пакетик с селёдкой взяла Рут.

И уже по дороге к дому купили печенья и мороженого.

Только пришли, только переоделись и Эстер стала готовить ленч, как Марк, всегда словно чувствовавший появление отца, выбежал на улицу, и Рут, конечно, за ним.

Кухонное окно выходило на задний двор, и Эстер вышла навстречу Ларри как была, в фартуке.

Сначала она решила, что он оставил подсвечник в салоне, ну, забыл или передумал: так легко, как невесомый, он нёс свой портфель, но увидев, что он не дал его Марку, а продолжает нести сам, поняла – принёс.

– Эсти, – легко взбежал на крыльцо Ларри, – всё в порядке?

– Да, милый, – она подставила щёку для обычного поцелуя и протянула руку к портфелю.

Но Ларри рассмеялся.

– Нет, Эсти, я сам, – и мягко отвёл её руку.

– Да, хорошо. Ленч уже почти готов.

– Отлично. Я сейчас переоденусь и спущусь.

Разговаривая, они прошли в гостиную. Ларри поставил портфель на пол и посмотрел на прыгавших вокруг детей.

– Вы хорошо себя вели?

– Да, – сразу ответила Рут.

– Да, – с секундной заминкой улыбнулся Марк.

Эстер кивком подтвердила их слова.

Ларри полез в карман и вытащил две маленькие фигурки-головоломки: человечка и собачку. И пока Марк и Рут шумно делили их, он взял портфель и поднялся в спальню.

Там он поставил портфель в угол, чтобы его прикрывала штора, а дальше всё по обычному порядку. Раздеться, повесить костюм в шкаф, принять душ, надеть джинсы, ковбойку, домашние лёгкие туфли-тапочки, и вниз, к Эстер и детям.

Обычно субботний ленч, начинавший выходные, включал что-нибудь необыкновенное, но сегодня ограничились покупным мороженым. И началась большая субботняя лихорадка. Ведь воскресное утро пройдёт в церкви, и всё, что можно сделать заранее, надо сделать сегодня.

И субботний обед был «будничным» и каким-то сделанным второпях. Но вечер… вечер, в гостиной у камина или на террасе, это уже обязательно, без этого никак. И чтобы папа что-нибудь читал вслух или рассказывал, и мама рядом, с чем-нибудь из рукоделия. Без этого день не кончен.

Вечер тёплый, лето же уже, и сидели на террасе. С политого газона приятно пахло влажной травой, раскрывались белые звёздочки «ночной красавицы» – эти цветы посадили маленьким островком, совсем недавно, а как хорошо прижились. В доме напротив уютно светятся окна и кто-то, невидимый в сумерках, сидит на качелях, а те чуть поскрипывают.

И было так хорошо, что, когда Ларри закончил свой рассказ об очередном подвиге Геракла, они долго просто молча сидели.

– Пап, – вдруг прервал молчание Марк, – а давай возьмём щенка. Или котёнка.

Ларри посмотрел на Эстер, но тут вмешалась Рут.

– Я у мамы ещё когда просила, она не разрешила, – и, вздохнув, убеждённо закончила: – И не разрешит.

Эстер невольно покраснела, но ей помог Ларри.

– Мы это ещё обсудим, Марк. Ведь это не игрушка, а живое…

– Да, – подхватила Эстер. – Конечно, так.

Рут надула губы, но Марк подмигнул ей, и она промолчала.

А когда дети, уже выпив молоко, поднялись наверх, Марк сказал сестре:

– Папа разрешит, он добрый.

– Да? – возразила Рут. – А мама…

– Он её