– Эм, а где ответная колкость? – выждав, недоуменно спросил начальник. – Мол, шли бы вы, хассаби, давно здорова.

– Потом придумаю. Не каждый день убивают, войдите в положение.

Шутила, а сама боялась, вдруг из-за поворота выскочит паромобиль, подрежет? Страх просто так не проходит, кислотой въедается в душу.

– Нужно купить успокоительное, – оказалось, Лотеску непросто обмануть. – Без возражений, Магдалена! После допроса спать. И чтобы до утра никаких дел! – пригрозил он тоном, не терпящим возражений.

– Но как же вы без секретаря, хассаби?

Хотелось вспылить, напомнить, я не вещь, чтобы мне указывать, но умом понимала, начальник заботился о душевном состоянии.

– В тюрьме обходился и сейчас обойдусь. Магдалена, – устало попросил Лотеску, – не упрямьтесь! Вы пережили серьезное потрясение, деятельность – это хорошо, но в разумных пределах. Лучше хорошенько выспитесь, иначе загремите в госпиталь. Я видел, как ломало здоровых мужчин, ликвидаторов, а вы хрупкая женщина.

Хотя мы подъехали чуть раньше, в гостинице уже дожидался полицейский. Беседовали в номере – Лотеску настоял. Обычные вопросы, честные ответы. Ну, почти. Мотивов преступления я не раскрыла, зато предположила, меня заказали недоброжелатели хассаби. Кажется, инспектор почувствовал, что я чего-то недоговариваю, но давить не стал.

Воспоминания минувшей ночи всколыхнули тревогу, приходилось часто прерываться и пить воду.

Начальник устроился чуть поодаль, слушал. Как обещала, дала показания в его пользу, заверила, без хассаби бы не выжила.

Затем мужчины оставили меня одну, ушли беседовать в кабинет.

То ли сказалось напряжение после допроса, то ли я переоценила свои силы, но вдруг накатила такая усталость! Свернулась калачиком на диване в гостиной и задремала. Разбудило меня звяканье ложечки. Кое-как разлепив глаза, увидела Лотеску. Он стоял и помешивал бурый напиток в стакане.

Судя по освещению, поздний вечер. Сколько же я проспала?

– Выпейте, – начальник протянул стакан, – и в кровать.

– А? – недоуменно уставилась на него, но проглотила напиток.

Травы. Значит, успокоительное.

– Неужели вы думали, госпожа ишт Мазера, – отчитал Лотеску, – будто останетесь ночью одна? Психологические травмы коварны, рецидивы после сильных потрясений неизбежны.

То есть мы снова проведем ночь в одной постели, или начальник устроится в гостиной?

Смущенно вращала ложечку в пустом стакане.

Неужели не удалось снять номер?

Вслух спросила иное:

– Как же ваша репутация?

– Переживет! – отмахнулся начальник и отобрал стакан. – Ничего, одну ночь потерпите. Пока вы спали, – хассаби сменил тему и присел рядом, пришлось спустить ноги на пол, – со мной связался Синглер.

Напряглась, ожидая выволочки за самоуправство, но начальник, наоборот, похвалил:

– Учитесь управлять людьми. Стимул – великое дело. Только связями больше не хвастайтесь, – Лотеску бросил на меня косой взгляд, вогнав в краску, – а то вдруг оборвутся. Синглер, конечно, промолчал, но догадаться несложно. Так вот, он едет сюда и кое-что раскопал. В частности, почему Абель Бернард вдруг стал блондином.

Замерла, снедаемая любопытством. Неужели станет в отместку тянуть? Нет, рассказал:

– Вскоре после выпускного вечера будущий министр попал в аварию. Якобы его подрезал подвыпивший лихач на проселочной дороге. Свидетелей никаких, огнемобиль восстановлению не подлежал. Сам Бернард чудом выбрался. Лицо сильно пострадало, но мастера красоты помогли, рубцов не осталось, только внешность изменилась.

– А на самом деле? – ерзала от нетерпения.

Ни на минуту не поверю, будто будущий министр сидел за рулем, когда машина летела в кювет или врезалась в дерево.

– Вот Синглер и выяснит, – подмигнул начальник. – В столице Бернард объявился уже забинтованным, значит, мастера красоты нужно искать неподалеку от места псевдо-аварии. Полагаю, нелегального. Он, конечно, по вашему профилю, – быстрый взгляд в мою сторону, – но давайте дадим Синглеру шанс? Право слово, интересно, как он расстарается ради моего расположения.

Бывший начальник службы безопасности превзошел себя: явился в гостиницу с показаниями прижатого к стенке мастера красоты. Синглер подключил другие Карательные инспекции, предложил бартер – улучшение статистики взамен на признание. В итоге на столичном вокзале ему передали запечатанный конверт. Похоже, кто-то мечтал о премии, раз подсуетился.

Как мы и думали, Бернард был совершенно здоров, когда вздумал изменить лицо. Оставалось загадкой, как он выяснил адрес мастера. Разрешить ее теперь тяжело, разве только министр расскажет. Словом, он объявился на пороге с ультиматумом: операция или тюремная камера. Само собой, мастер красоты предпочел первое.

Признание оформили по всем правилам, подпись задержанного присутствовала, процедуру опознания Бернарда по изобразительной карточке провели – словом, в деле появилась полновесная улика.

Лотеску советовал не расслабляться.

– Все это пшик, министр отметет и забудет. Давайте лучше окучивать ишт Сонера. Сомневаюсь, будто он случайно живет рядом с нужным банковским отделением, – я рассказала о поездке в элитный квадрант. – И больно чистый. На него пока вообще ничего.

– А как же Алард? – напомнила об участии второго зама столичной Карательной в шантаже.

– Адвокат отмажет, – раздраженно махнул рукой хассаби. Он копался в справочнике, искал чей-то код. – Отделается увольнением и штрафом. Нет, мы обязаны его посадить, его и Абеля Бернарда. Желательно, надолго. Я бы, – хищно оскалился Лотеску, – не возражал против сурового наказания. Измена, убийство – славный набор для смертной казни.

Начальник сейчас походил на маньяка: тот же холодный блеск в глазах, та же решимость и жажда крови.

Синглер, скромно устроившийся в углу кабинета, кашлянул, привлекая внимание.

– Есть еще кое-что, хассаби.

Прибыв в гостиницу, бывший начальник службы безопасности с разрешения Лотеску осмотрел люкс, выставил своеобразный караул из двух ликвидаторов. Их командировал ишт Блэр. Похоже, мужчины спелись на почве желания угодить начальству. Мои вещи в номере Синглер тактично оставил без внимания. Да, я по-прежнему жила с хассаби, но ни мусорному ведру, ни простыне не удалось бы опорочить репутацию Эмиля Лотеску. Если первые две ночи я провела с ним в одной постели, – никакого секса, даже поцелуев! – то в последующие ночевала в гостиной. Из раздвижного дивана вышла неплохая кровать. Переехать в другой номер хассаби не позволял по соображениям безопасности и постоянно носил с собой парцилен.

– Что? – Лотеску поднял голову, оторвавшись от записей.