— Пусть это сделает кто-нибудь другой, — перебил полковник. — Ты полетишь в Питер.

Он еще раз перебрал снимки и взгляд неожиданно зацепился за портрет мужчины с черточками на высоком лбу.

— Погоди, а что это у него? — неожиданно для себя вздрогнул Заремба и боль в желудке мгновенно пропала.

— Не знаю, — пожал плечами Меркулов. — Кажется, плохое качество печати…

— Нет, это хорошее качество печати!На лбу у него кровеносные сосуды в форме буквы «V». Похоже? Латинской «V»!

— Похоже, — без интереса бросил физик. — Когда мне вылетать в Питер?

Заремба вскочил и скорым шагом, как недавно Меркулов, забегал по кабинету.

Потом сел за стол, сгреб в кучу газеты.

— Что ты спросил?..

— Когда мне в Питер?

— Сейчас, — полковник глянул на часы и ткнул клавишу селектора. — Я объявил «Грозу». Возьмешь под полный контроль атомную станцию, остановишь эксперимент.

— А кто… будет руководить операцией? Вы или Выхристюк?

— Ты! Сам! От начала до конца!

— Но обычно же Выхристюк… Там же будет…

— Отставить!

— Что же вы?.. Там же начнется скандал!

Полковник потряс головой, взял себя в руки, переходя на цыганский тон:

— Рома! Дорогой! Если ты в состоянии усмирить ядерную реакцию, какой-то драный скандал чиновников уж всяко усмиришь!.. А к утру и я прилечу, займусь этой фирмой. Интересная фирма! Должно быть, совместная. Например, с внеземной цивилизацией. Кое-что проверю и прилечу.

Дежурный опер доложил, что «Гроза» собралась и готова к действию.

Заремба выключил аппарат и уловил в воздухе запах озона…

Наверное, аэродром для бывшего пилота Леши Ситникова вызывал тоЗтько положительные эмоции и приятные воспоминания. Но вжившись в роль бойца незримого фронта, став агентом, он научился сдерживать себя, хотя в докладе его чувствовался неукротимый восторг.

— Нашел я, где они «логово» устроили, — сиял Витязь. — Вентиляционную шахту нашел!

Наземных сооружений нет, за исключением ангаров, но и они закопаны в сопки. Там пусто и сыро, стены блестят…

Все облазил за ночь, полез на сопку, чтобы день пересидеть, и чую, откуда-то жареным кофе напахнуло… Выход шахты замаскирован камнями, — он указал точку на карте. — Все они здесь! В сопке скорее всего бывший командный пункт, туда сходятся все коммуникации! Наши умели маскировать мимо пройдешь и не заметишь: сопка как сопка, даже трава нигде не примята. Если бы не кофе….

— Охранная сигнализация есть?

— Видеокамер я не нашел пока, но ночью аэродром сияет, если смотреть в прибор ночного виденья. Вдоль всей полосы и рулежных дорожек инфракрасные излучатели. И «логово» все освечено! Фейерверк!

— Солнечных батарей на полосе, конечно, уже нет?

— Ни одного осколочка. Все успели прибрать.

— Как же ты выходил на полосу, если все освечено?

— Ночью же гроза была, дождь, — объяснил бывший пилот. — Так сверкало!

Я и рискнул. Все равно у них помехи были, да в таком ливне и камеры ничего не снимут. А солнечные батареи они подключают к кабелям посадочных огней. Самих фонарей-то нет, но разъемы сохранились, и видно, что ими пользовались. Один так обгорел, когда батареи замкнуло. И трава вокруг обгорела.

— Значит так, Леша, больше не рискуй, — заявил Георгий. — Найди удобное место и только наблюдай. Больше ничего от тебя пока не требуется.

— Не бойся, я их не спугну…

— Я не этого боюсь. Не хочу рисковать тобой.

Витязь заблестел глазами, не сдерживая чувств.

— Накрыть их надо, Петрович! Пока не разбежались! Кто их знает, что у них на уме?

— Вот когда узнаем, что у них на уме, тогда и накроем! — успокоил Поспелов. — Пока наблюдай и все.

— Да, сегодня я наблюдал одну любопытную вещь, — вспомнил бывший пилот. Когда шел на встречу… Смотрю, на волоке стоит «УАЗ», это километра четыре от аэродрома. Знакомая машина, с метеостанции. В кабине никого. У меня время было, так я тормознулся там на полчаса. Гляжу, выходит женщина с корзинкой лисичек доверху. Села и уехала. Я на метеостанции всех знал, а такой женщины никогда не видел. Потом, какой смысл ехать в такую даль за грибами, когда их на Одинозере — косой коси?.. Петрович, эта баба интересная. Чего она тут рыщет? Что ей надо? Ты проверь-ка метеостанцию.

— Обязательно проверю, — серьезно отозвался Георгий. — Там новый начальник объявился. Может, она и есть?

— Не знаю… Но у меня осталось неприятное ощущение.

Его ощущениям можно было верить, и потому Поспелов сразу же после встречи отправился на Одинозеро. Ехал по карте, ибо ни дорог, ни волоков в этой части «бермудского треугольника» не знал.

Он старался быть объективным, не поддаваться чувствам, однако мозг постоянно буравила одна и та же мысль — кто устранил пленного «дракона»? Слишком нереальным казался тот факт, что от начала и до конца за ним была установлена слежка, и этот невидимый соглядатай, улучив момент, когда возле машины с «тапером» никого не будет, впрыснул яд. Зачем? Когда можно было спокойно похитить его из «нивы» и унести куда угодно, ибо Поспелов вернулся к машине только спустя час. Если «драконы» выносят своих мертвых, то живого они бы утащили обязательно. Не было никаких преград в тот миг, и всякий наблюдатель непремейно воспользовался бы случаем.

Георгий не хотел делать никаких выводов относительно Рима, однако не мог избавиться от давящих на него фактов. Храбрый, независимый и опытный агент вдруг испугалась, оказавшись на метеоплощадке, внутри голографического фильма ужасов, показанного здесь недавно… И испуг был какой-то неестественный. А теперь еще ездит за добрых сорок километров собирать лисички к заброшенному аэродрому.

Этих самых лисичек ни в машине, от капота которой исходило горячее марево, ни на кухне у Рима не оказалось. Поспелов не был раньше в домике начальника метеостанции.

— Неплохо устроились! — оценил он, разглядывая обстановку. — Очень даже уютно!

— Это с вашей точки зрения, — усмехнулась Рим. — Казенная мебель не может создавать уют.

Она была в маечке и спортивных брюках — не успела переодеться после поездки за грибами и сделала это, когда резидент пил на кухне квас из морошки. Появилась из комнаты в джинсах и белой шелковой блузке, свободно спадающей с плеч.

— Может быть, вы хотите есть? — поинтересовалась она.

— Нет, спасибо! Жарко, по дороге пил из лужи, — признался Георгий. А квас просто великолепный! Когда же вы успели набрать морошки?

— Бог с вами, Георгий! Вы можете представить, что я собираю ягоды на болоте?