И еще одна мысль в эти минуты сверлила голову Рейнджа: когда он об этом думал – а он не мог себе этого запретить! – у него сразу пересыхало в горле и начинало сосать под ложечкой…

Если Че и курчалоевский амир одно и то же лицо, то может так статься, что Исмаилов, вступив в торги с федеральной властью, может потребовать в качестве откупного не только изрядную сумму денег, но и жизнь командира спецгруппы ГРУ, чьи руки обагрены кровью его единоутробного брата Назира…

– Наши сотрудники на вахте в общежитии перехватили того парня, наводку на которого дала твоя знакомая, – вернувшись в кабинет, проинформировал его Шувалов. – Некий Сергей Игумнов, по паспорту, который у него изъяли, уроженец Лихославльского района Тверской области. Сейчас его допрашивают… с привлечением метода кнута и пряника! По-любому, мы уже связались с коллегами из Твери, пусть вышлют товарищей по месту его прежнего местожительства. Плюс к этому по тревоге подняли расквартированные там воинские части.

– Ну да… ищи их теперь… свищи! – мрачно заметил Рейндж. – Проверить эту деревушку, конечно, не помешает… Но я сильно сомневаюсь, что и сейчас они там находятся! Допускаю, что они именно там, в этой глуши, тренировались и проходили через этапы моделирования конкретных акций! Похоже также, что именно там накапливались взрывчатые вещества и оттуда их уже доставляли в Москву и ближнее Подмосковье, расфасовывая под видом стройматериалов… каких-нибудь мешков с цементом… а также под видом пищевых продуктов! Но! Я уверен… почти уверен… что их там нет сейчас… они – рассредоточились… и у подавляющего большинства из них – в этом я тоже не сомневаюсь! – имеются здесь и надежные адреса, где они могут остановиться на несколько дней, и вполне надежные документы.

В открытую дверь заглянул один из операторов.

– Товарищ Третий, разрешите доложить?

– Докладывайте.

– Только что позвонил сотрудник, посланный с утра на мусульманское Даниловское кладбище. На могиле Гаджи Магомедова до сих пор отсутствует надгробие или там – обелиск…

– Я в курсе, – сказал Шувалов. – Что еще?

– На его могиле найден воткнутый в землю шест… с зеленым флажком, – продолжил оператор. – Сторож, которого успел опросить сотрудник, проговорился, что это не первый такой случай, но кто занимается такими вещами, он не в курсе!

– Что говорят сотрудники администрации кладбища?

– Разводят руками… Утверждают, что никого подозрительного в той части кладбища, где захоронен Магомедов, в последние дни они не наблюдали… Говорят, что у них сейчас частенько венки с могил воруют… еще какие-то мелкие неприятности… но все это, по их мнению, – проделки скинов!

Оператор, получив от генерала ЦУ, удалился в операционный зал. Рейндж и его начальник тут же обменялись многозначительными взглядами: им ли не знать, что означает для некоторой категории людей воткнутая в землю – прежде всего на родовом кладбище – такая пика с выкрашенным зеленью жестяным флажком или просто с куском материи того же цвета?.. Если верить официальным документам, Магомедов Гаджи Гаджиевич скончался по причине «сердечного приступа», то есть смерть его носила не насильственный характер. Знак же, выставленный кем-то на могиле ушедшего из жизни «исламского банкира», свидетельствует совершенно о другом. Таким способом на Кавказе принято отмечать места захоронений «мучеников», тех, кто погиб за веру и чья смерть требует отмщения: пока оно не наступит, пока не будет пролита ответная кровь, душа убиенного не успокоится, не обретет вечного пристанища в благословенных небесных покоях под сенью самого всевышнего…

– Это плохой знак, Юрьич, – немного подумав, сказал Рейндж. – Но это еще одно доказательство в пользу ваххабитско-курчалоевской версии!

– Да, согласен, – генерал задумчиво кивнул. – Вот что, Рейндж, хватит тебе тут киснуть! Займись-ка ты делом!

– А кто против? – встрепенулся Мокрушин. – Мне самому надоело здесь торчать! Что делать-то, Юрьич?

В этот момент затрезвонил один из телефонных аппаратов. А именно – черного цвета, без наборного устройства. Именно на него, на этот аппарат, была дополнительно закоммутирована линия домашнего телефона Мокрушина. Того самого, что установлен в его собственной квартире в районе Братиславской, где уже вторые сутки парится засада сотрудников, засевших в мокрушинской квартире, которым категорически запрещено снимать трубку его домашнего телефона!

Одновременно с черным аппаратом запиликала и личная трубка Мокрушина, на которую тоже был скоммутирован этот вызов.

– Алло! Мокрушин у телефона!.. Алло… я слушаю вас!.. – Несколько секунд длилась томительная пауза… затем незнакомый ему женский голос тихо, но вполне различимо, сказал:

– Извините… я ошиблась номером.

Рейндж, вытащив из заднего кармана брюк носовой платок, вяло промокнул покрывшийся липкой испариной лоб.

– У тебя что, Мокрушин, нервишки шалят? – уставившись на него, поинтересовался начальник. – Да на тебе лица нет!

– Я в порядке, – пробормотал тот. – Душновато здесь… воздуха не хватает! Что за дело-то ты для меня подыскал, Юрьич?

– Этот Че явно… гм… он как-то неровно к тебе дышит, – прикуривая сигарету от мокрушинской зажигалки, сказал Шувалов. – Вот я и думаю, как бы нам этим воспользоваться?

– Решили все ж задействовать меня в качестве наживки?

– Между прочим – твоя идея! Но на Братиславской, полагаю, светить тебя сейчас бесполезно, по второму разу они туда не сунутся.

Шувалов посмотрел на наручные часы.

– Так-так… уже половина одиннадцатого! Черт, знать бы точно, когда оно наступит… «время Ч»!..

– И еще неплохо бы знать наперед, в каком месте они готовят свой следующий удар, – мрачно усмехнувшись, сказал Рейндж.

– А может, может – не ударят?! Знаешь… я тут говорил с нашими кураторами, – Шувалов на миг вскинул глаза к потолку, – так среди них бытует мнение, что все это блеф, что здесь нет ни чеченского, ни исламского следа, а есть только голимый криминал, желание какой-то местной бандгруппы развести власти, как лохов, на большие бабки… Насмотрелись, мол, боевиков и соответствующих репортажей по ТВ, ну и типа того, что придумали, как влегкую можно бабки срубить, свалив все на тех же чеченов!

– Юрьич, но мы-то не можем позволить себе подобную… страусиную политику. Попомни мое слово – ударят! Да еще и попытаются бабло срубить… какой-нибудь хитрый маневр придумают. Надо бы закрыть город. Ввести на время… что-то вроде чрезвычайного положения!..

– На такие шаги никто не пойдет! – жестко сказал Шувалов. – Мне это, Рейндж, уже дали понять, прямым текстом. Время… Можно предположить, что Ч предпримет следующую акцию где-то в районе полудня, как это уже случалось трижды на неделе. Я вот только не пойму, почему он для своих акций выбирает именно полуденное время… с чем это может быть связано?..

– Вопрос к его психоаналитику. На крайняк, к их имаму. А то, что шваркнуть могут уже сегодня, несмотря на все эти денежные базары, с этим я согласен.