Значит, он не забыл ее. Больше того, за его спиной выстроилось множество воинов в полном боевом снаряжении.

Вдруг, словно повинуясь молчаливому приказу, воины в знак преданности отсалютовали Мадлен своими мечами.

Итак, она желанна и любима. И ее ценят как никого другого.

Внезапно Мадлен поняла, что Векстон привел с собой целое войско, желая показать ей, что она значит для него!

Дункан не двигался и ничего не говорил. Он просто сидел верхом на Силене и смотрел на свою жену. Опасения и страхи постепенно оставляли его. Видит Бог, сейчас он был самым счастливым человеком на свете.

— Я пришел за тобой, жена, — наконец произнес барон, увидев слезы на щеках Мадлен.

Отойдя от двери, Мадлен встряхнула рыжими локонами и, подбоченившись, заявила:

— Давно пора, барон Векстон. А то я что-то заждалась вас.

Ей показалось, что дерзкое замечание понравилось Векстону, но он не подал виду, и прежде чем Мадлен успела охнуть, поднял ее и усадил в седло перед собой.

Когда Дункан наклонился, чтобы поцеловать Мадлен, жена обвила его шею руками. Ей казалось, что волна наслаждения подхватила ее и несет куда-то далеко-далеко. Мадлен хотелось отдать Дункану все, что он пожелает. Ах, как она соскучилась по его объятиям!

Дункана отвлек какой-то шум, но, оторвавшись на мгновение от жены, он вновь припал губами к ее губам, покрытым синяками.

Мадлен тоже услышала этот шум. Подняв глаза, она увидела смеющихся воинов. Господи, она совершенно забыла об их присутствии!

Лицо Мадлен залилось краской, но она сказала себе, что это пустяки. Похоже, и Векстон не обратил на веселье воинов никакого внимания; впрочем, он так густо зарос бородой и покрылся грязью, что трудно было сказать что-то с уверенностью.

Дункан еще раз крепко поцеловал жену и шепнул, чтобы она не смущалась. Мадлен теснее прижалась к мужу.

Она пришла в себя, лишь услышав за спиной деликатный кашель. Дядя! Но от волнения она не могла открыть рта, заливаясь слезами.

Барон сделал воинам знак спешиться, а затем увидел пожилого, седого человека. Не желая отпускать от себя жену ни на миг, Дункан чуть отодвинул ее в сторону и просто сказал:

— Я барон Векстон.

— Я так и подумал, — вымолвил священник. Бертон хотел было поклониться, но барон остановил его.

— Это я должен пасть перед вами на колени, святой отец, — заявил Дункан. — Для меня большая честь наконец-то познакомиться с вами, отец Бертон. — Священник был тронут.

— Ведь она самое дорогое ваше сокровище, не так ли? — спросил Бертон, глядя на племянницу.

— Так и есть, — признался Векстон. — Я навсегда в долгу перед вами, — добавил он. — Вы так долго заботились о ней.

— Но она еще не принадлежит вам, — заявил священник, довольный тем, что барон удивился его заявлению. — Я еще только должен отдать ее вам. Я говорю о венчании, барон, о настоящем венчании. И чем скорее оно состоится, тем лучше. Во всяком случае, так мне, старику, кажется.

— Что ж, тогда обвенчайте нас завтра утром, — согласился Векстон.

Священник, видевший, каким страстным поцелуем обменялись барон и его племянница, решил, что утро — это слишком поздно.

— В таком случае вы не ляжете спать с ней этой ночью, — предупредил Бертон Дункана. — Я буду по-прежнему беречь ее, барон.

Оба обменялись долгими, многозначительными взглядами. Потом Дункан улыбнулся. Впервые за много времени он понял, что не в силах противостоять кому-то. К тому же, кажется, святой отец не собирался идти на уступки.

Барон кивнул:

— Хорошо. Тогда сегодня вечером.

Мадлен внимательно слушала их, прекрасно понимая, о чем идет речь. Вероятно, от стыда она покраснела как рак. Выходит, отцу Бертону известно, что она спала с Дунканом!

— Я бы тоже хотела обвенчаться с бароном этим вечером, — заговорила женщина, — но… — Мадлен умолкла, увидев приближающегося Энтони. — Отец Бертон, это тот самый человек, о котором я говорила вам, — улыбнулась она.

— Так это вы встали между Луддоном и моей племянницей, когда тот пытался вновь ударить ее? — спросил Бертон, протягивая Энтони руку.

— Да, — признался Энтони.

— Что, опять?! — загремел Векстон. — Разве моя жена не находилась под защитой короля?

— Это все пустяки, Дункан, — вмешалась Мадлен.

— Луддон хотел убить ее, — вставил священник.

— Да, — подтвердил Энтони.

Мадлен почувствовала, как сжалась на ее талии рука барона.

— Все это пустяки, — повторила она. — Просто Луддон ударил меня по лицу.

— Да она вся до сих пор в синяках, — громко проговорил отец Бертон, — приглядитесь получше.

Мадлен недовольно посмотрела на дядю. Зачем он расстраивает Дункана?

Когда Векстон приподнял Мадлен за подбородок, чтобы взглянуть на синяки, та опять покачала головой.

— Он больше не тронет меня, Дункан. Это главное. Наш Энтони вовремя защитил меня, — добавила она, перед тем как вновь посмотреть на дядю. — Дядюшка, зачем вы огорчаете Дункана?

— Следы остались еще на ее спине и плечах, барон, — упрямо продолжал старик.

— Дядя!

— А ты ведь ничего не сказала мне, — укоризненно вымолвил Энтони. — Я бы…

— Довольно! Дядюшка, я хорошо вас знаю. Какую игру вы затеяли на этот раз?

— Ты, кажется, хотела сказать барону Векстону, что не сможешь обвенчаться с ним этим вечером, дитя мое, но не объяснила почему. Дело в том, барон, — заявил священник, поворачиваясь к Векстону, — что моя племянница желает отложить венчание. Не так ли, Мадлен? Видишь, девочка, я знаю тебя лучше, чем ты сама, — улыбнулся он.

— Отец Бертон говорит правду? — нахмурился Векстон. — Надеюсь, твои чувства ко мне не изменились? — Не успела Мадлен и рта раскрыть, как Дункан добавил: — Впрочем, это не важно. Ты принадлежишь мне, Мадлен. От этого никуда не денешься.

Мадлен была поражена. Похоже, Дункан раним так же, как и она сама, и так же часто хочет слышать от нее признания в любви.

— Я люблю тебя, Дункан! — громко, так, чтобы слышали Энтони и отец Бертон, промолвила она.

— Знаю, — несколько самодовольно ответил барон, уже не так крепко прижимая к себе жену.

— У нас еще много забот, — заметил Энтони. — Барон, мне надо потолковать с вами наедине. — С этими словами он отошел в сторону.

— И вы наверняка проголодались, — добавил священник, направляясь к дому. — Займусь-ка я приготовлениями к обеду, — бросил он через плечо.

— Но сначала мне надо помыться, — заявил Векстон, вновь привлекая к себе жену, прежде чем отпустить ее.