Он направляется к ним, чтобы рассмотреть получше, и вдруг его внимание привлекает темное пятно на земле. Мартин наклоняется и прикладывает ладонь. Нет, не показалось: земля здесь сырая и холодная на ощупь. Вода. Вода там, где ее не должно быть. И на фоне темной от воды почвы кое-что новое: яркие зеленые побеги крошечных растений.

– Эй, Дедуля! Взгляни-ка, что я нашел.

Старик, шаркая, подходит.

– Это то, что я думаю? – спрашивает Мартин.

– Похоже, юноша. Крошечная марихуана.

Мартин, выпрямившись, обводит взглядом остатки гаража. Гидропонное производство, поливинилхлоридные трубки сгорели, деревянные столы и резиновые шланги – тоже. Размеры здания были примерно двадцать на тридцать метров: много растений, много денег. И много воды.

– Ты об этом знал?

– Только не я, юноша, – с простодушным видом отвечает старик. Ему нечего скрывать.

– Откуда Джейсон брал воду? Скважины?

– Не-а. В этих краях вода есть только в одном месте: в «Истоках».

– Поместье Харли Снауча?

– Точно. По дороге до него прилично, но если брать по прямой, то километр-два.

– Получается, Снауч поставлял ему воду? Наверное, продавал или за процент от прибылей.

Мартин близок к эйфории: Снауч причастен к гидропонному производству наркотиков, угрозы засудить за клевету больше можно не бояться, она испарилась, как вода в пустой риверсендской речке.

– Попался, – произносит он вслух.

– Не будь так уверен, Мартин. Юный Джейсон мог попросту воровать воду.

– Воровать? Как?

– Мы все это делаем. Запруда Снауча питается подземным источником. Вода из нее поступает в поилки для скота, которые разбросаны в буше. Врезаться в трубы и отвести немного себе довольно легко. Мы стали так поступать, когда началась засуха. Старина Эрик делал вид, что ничего не замечает, а после его смерти в «Истоках» первое время никто не жил, так что нам вообще было раздолье.

– А что Харли?

– Как только приехал, поубирал все, что заметил, зараза. Тогда большинство подключилось более скрытно. Это не так уж трудно.

Мартин оглядывается.

М-да, похоже, все-таки не попался.

Помнится, в день пожара, когда они с Робби и Снаучем отступали через дом ко входу, шланг, из которого старик сбивал огонь, в какой-то миг пофыркал и опустел. Пламя добралось до водяного насоса.

– Но такое производство… для него же нужно много воды. Неужели Снауч не слышал, что его насос работает дольше положенного?

– Возможно. – Дедуля пожимает плечами. – Да и счета за электричество, наверное, приходили красивые.

Мартин вздрагивает от звука: металлическая обшивка дребезжит под чьими-то ногами.

Они с Дедулей оборачиваются.

Их глазам предстает миниатюрная подружка Джейсона, однако в ее дробовике нет ничего миниатюрного. Дуло смотрит на Мартина.

– Зачем приперлись? – шипит она.

Вид у нее неважный: лицо чумазое, почерневшее, глаза налиты кровью, одежда порванная и грязная. На женщине черная фуфайка, рваные джинсы, ботинки. Руки покрыты татуировками. Прямо-таки статистка из постапокалиптического блокбастера.

– Не волнуйся, Шазза… от нас неприятностей не будет, – говорит Дедуля, подняв руки для большей безобидности.

– Что с тобой за тип?

– Мартин. Ты его видела в день пожара. Он не коп.

Шазза мгновение размышляет.

– У вас вода есть?

Ее голос выдает жажду, губы потрескались.

– Конечно, – говорит Мартин. – В машине. Сзади.

– Веди.

Мартин и Дедуля с поднятыми руками возвращаются к автомобилю. Дедуля ступает вторым, переговариваясь с женщиной, держащей их на прицеле:

– Дробовик ни к чему. Мы не вооружены и не причиним тебе вреда. Мы хотим помочь.

Его спокойный, ровный голос успокаивает.

– Не мели чепухи. Никто не собирается нам помогать.

– Где Джейс?

Мартин слышит за спиной сдавленный всхлип и замирает, напряженно ожидая выстрела из дробовика. Но сзади тихо, никто не понукает идти вперед. Мартин медленно поворачивается, подняв руки. Шазза остановилась, ружье опущено, тело бьет дрожь.

– Пойдем, попьем водички, милая, – говорит ей Дедуля. – И ты нам все расскажешь.

В машине Шазза продолжает стискивать дробовик, но больше не целится в Мартина. Он открывает багажник, и Дедуля передает ей оттуда литровую бутылку с водой. Шазза жадно глотает. Дедуля вынимает еще одну бутылку, отхлебывает сам и передает ее Мартину. Он тоже отхлебывает. Все трое пьют воду среди руин. Вскоре женщина начинает рассказывать сама, без всяких вопросов.

– Мы вернулись после пожара и увидели, что ничего не осталось. Приехали сюда в прошлое воскресенье с палаткой и припасами, решили глянуть: вдруг удастся что-нибудь спасти. Но не осталось ничего. Мы не знали, что делать. Джейс говорил, придется начинать с нуля, занять денег и построить маленькую хижину. А потом двигаться дальше, действуя по обстоятельствам.

– Разве у Джейсона не было денег? – спрашивает Мартин, помня о гидропонном производстве.

Она качает головой:

– Вообще ни хрена. По крайней мере, после смерти священника. Джейс надеялся занять, получить аванс… Открыл бутылочку бурбона, мы выпили за будущее, а потом приехал тот коп, и все пошло наперекосяк.

У Мартина перехватывает дыхание.

– Коп? – еле выдавливает он. – Какой еще коп?

– Не Робби. Один беллингтонский говнюк, жирный такой.

– Херб Уокер? Что он от вас хотел?

– У этого ублюдка была пушка. Вытащил и заставил отвести себя к остаткам гаража. Я боялась, он нас пристрелит.

– А потом?

– Его схватили Жнецы. Его и Джейса. Увезли обоих в полицейской машине, а чуть позже вернулись за своими байками. Джейсовский тоже забрали.

Мартин стремительно перебирает в уме факты. Травка. Священник. Жнецы. Прошлое воскресенье. Уокер.

– Так ты здесь одна с воскресенья? – спрашивает Дедуля. – Бедняжка.

Она кивает.

– Вчера закончилась вода. Я собиралась пойти к Снаучу, но уходить не хотелось, вдруг… – Шазза всхлипывает, пытаясь удержать слезы. – Вдруг Джейс вернулся бы, вдруг бы его отпустили.

Мартин бросает взгляд на Дедулю. На лице старика большими буквами написано сочувствие. Лицо женщины выражает упрямую надежду.

– Шазза, послушай: Уокер мертв. Считается, что он в ту самую ночь совершил самоубийство. То есть в воскресенье. О Джейсоне никто ничего не слышал. Возможно, с ним все хорошо.