Патриция бы никогда не сказала. Она бы скорее умерла.

Боже, Пэт, прости, я так виновата! Я так его боялась! Я думала, у меня нет другого выбора. Он обижал меня и начинал обижать Дэнни. Мне надо было просто убить его, но тогда бы пришлось сесть в тюрьму и я бы не увидела, как растет Дэнни. Но сейчас, если бы я могла вернуть прошлое, я бы попробовала лишить его жизни. Воткнула бы в него сонного нож и ждала, пока вся кровь не вытечет по капле за каждую мою слезинку. Я бы резала его этим ножом снова и снова за все, что он с нами сделал. Я бы резала его на части бритвой до тех пор, пока его лицо не стало бы неузнаваемым. Я бы сделала это все, чтобы защитить Дэнни, если бы не...

Иногда, особенно в последние несколько месяцев, когда она просыпалась в их общей постели и первые лучи солнца начинали просачиваться сквозь занавески, она поворачивалась к нему, а он уже не спал. Молох лениво смотрел на нее, словно угадывая ее мысли и приглашая ее на деле испытать свою силу. Потом, не видя никакой реакции, он притягивал ее к себе без тени нежности, грубо насиловал ее, приковывая своими руками ее руки к кровати. Они не обменивались ни единым словом. Просто таким образом он давал ей понять, что может делать это, когда пожелает, что и жива-то она только благодаря его милости. А милость эта не безгранична.

Если бы она осталась с ним, она бы не дожила до конца года, в этом Мэриэнн была уверена. Он бы оставил жизнь Дэнни, но какой была бы жизнь мальчика с таким человеком?

И они убежали, подвергая опасности каждого, с кем общались, а теперь Патриция и ее муж погибли из-за них.

И еще Карен. Они постоянно поддерживали отношения, Мэриэнн недавно посылала ей их с Дэнни фотографию с его последнего дня рождения — личико, вымазанное шоколадным тортом, картонная корона на голове с написанным на ней цветными буквами именем. Она отправила эту фотографию из Бостона, где делала покупки. Это была ее первая вылазка из Мэна с тех пор, как она приехала сюда. На ней были темные очки, волосы собраны в тугой пучок, на лице никакого макияжа, что, как она думала, делало ее малоприметной. Сегодня днем она позвонила Карен по номеру, который был личным, не зарегистрированным в телефонных книгах. Немногие, лишь члены семьи и друзья, знали его. Если она не могла подойти к телефону, звонок автоматически переадресовывался на другой личный номер. В любое время суток Карен ответила бы на звонок.

Но Карен не ответила. Неужели это Карен сказала, думала Мэриэнн. Возможно, но она сделала это не по доброй воле. Мэриэнн не испытывала ни злобы, ни горечи от того, что Карен выдала место их нахождения Молоху. Более того, она ощущала то же чувство вины, что и по отношению к сестре и Биллу. Ее глупость и эгоизм нанесли им непоправимый вред, они заплатили немыслимую цену за свою привязанность к ней. Она надеялась только, что Карен сказала все, что знает, в самом начале и не мучилась долго.

Наконец показался дом Бонни. Мэриэнн затормозила и выключила фары, но, когда она подъехала, в доме было тихо. Через окно гостиной она увидела Бонни, дремлющую перед телевизором. Она подбежала к двери и громко постучала. Бонни понадобилось несколько секунд, чтобы подойти к двери.

— Где Дэнни? — спросила Мэриэнн, как только та ей открыла.

Бонни отступила, пропуская ее.

— Спит. Не буди его, если хочешь. Эй, детка... — она протянула руку к Мэриэнн, но та пронеслась мимо нее и устремилась вверх по лестнице.

— Да что случилось?

Мэриэнн бежала вверх через две ступеньки, и Бонни не поспевала за ней. Мэриэнн распахнула дверь спальни и увидела одну кровать пустую, а на другой спал Дэнни. Она бессильно сползла по стене, положила руки на колени и с облегчением опустила голову.

— О, черт, — настал черед Бонни беспокоиться. — Ричи куда-то пропал. Не нравится мне это. Надо бы позвонить Джо, чтобы он за ним приглядел.

Мэриэнн положила руку ей на запястье.

— Мне надо увезти Дэнни отсюда прежде, чем ты позвонишь кому-либо, Бонни.

— Но Ричи куда-то пропал.

— Он вечно куда-то пропадает, Бон. Мне надо увезти Дэнни отсюда.

— Почему? Я сделала что-то не так?

— Нет, нет, Бонни, но я не могу сейчас тебе ничего объяснять. Сюда идут люди, которые хотят причинить вред мне и Дэнни. Мне надо побыстрее уехать из этого дома, а потом и с острова.

Бонни очень расстроилась.

— Но детка, ты говоришь какую-то ерунду. Какие люди? Если у тебя неприятности, надо позвонить в полицию.

Мэриэнн покачала головой. Ей хотелось схватить Бонни и потрясти ее, чтобы она наконец поняла. Ей даже хотелось ударить кого-то, чтобы выместить свои боль, страх и гнев. Но больше всего ей хотелось увезти отсюда сына. Они шли сюда. Молох со своими людьми приближались. Она чувствовала, что они подбираются все ближе к их дому, словно псы, которые взяли след.

— Нет, мне нельзя связываться с полицией. Я совершила кое-что плохое несколько лет назад. Я была вынуждена это сделать. Я должна была увезти Дэнни ради нашей же безопасности. Теперь я снова должна бежать. Бонни, пожалуйста, помоги мне одеть его.

Бонни протянула руки и взяла ее за плечи.

— Послушай, — сказала она. — Если я в чем-то и разбираюсь, так это в людях. В людях, которые стали плохими или были плохими изначально. Если такие люди попались на твоем пути однажды, сбили тебя с пути истинного, то они не отстанут. Ты не можешь скрываться всю оставшуюся жизнь. Тебе надо поговорить с Джо. Ты можешь доверять ему.

— Бонни, я нарушила закон. Я взяла деньги, которые мне не принадлежали. Если я смогу убраться с острова вместе с Дэнни, я улажу это дело.

— Девочка моя, ты сейчас не сможешь уехать с острова. Идет очень сильный снег, ты же знаешь. В новостях объявили штормовое предупреждение. Паром в доке, водные такси не приедут в такую погоду, и никто на острове ни за какие деньги не рискнет спустить лодку на воду.

Мэриэнн почти готова была сдаться. Это уже слишком. Пора прекращать чуть что ударяться в бега. Надо все рассказать Джо. Но в таком случае проще лечь перед домом с Дэнни на руках и ждать, когда они найдут ее. Тогда они с сыном наконец обретут покой, и для них все закончится.

— Бонни, — сказала она на этот раз тоном, заставившим немолодую женщину содрогнуться, — мне надо ехать.

* * *

Тэлл нацелил оружие на Уилларда. Звук щелчков пустой обоймы тонул в реве штормового моря. Тэлл почувствовал, как этот звук отдается у него в мозгу. Глядя в глаза Уилларду, он понял что это звук шагов его смерти также верно, как если бы заряженный ствол смотрел ему в грудь. Он судорожно сглотнул и в отчаяньи запустил своим оружием в красавчика. Тот легко увернулся, а затем что-то блеснуло у него в руке. Острая боль в животе не дала вздохнуть, когда в него вошла бритва. Уиллард поднялся, вонзая нож глубже, когда началось кровотечение. Тэлл чувствовал на своем лице дыхание противника. От него пахло потом и дешевым одеколоном.