— Луиза! — позвал Далтон.

Она не торопилась. Наверное, она чертовски злится на него и дает ему время лишний раз подумать — заодно успокоится и сама. Прошло целых три или четыре минуты. Оставшаяся жизнь утекала прочь, и с каждой секундой ее оставалось все меньше.

— Луиза! — взревел Далтон.

Наконец она возникла в дверях. На ней все еще было зеленое платье, волосы так же распущены, а в глазах по-прежнему горел огонь. Скорее всего, он оторвал ее от зеркала у туалетного столика, так как раньше не заметил ни теней, ни накрашенных ресниц, а теперь весь ее безупречный макияж был на месте.

— Звал? — холодно поинтересовалась она.

— Ну-ка подойди, — произнес Далтон и протянул руку.

Луиза не обратила на это никакого внимания, как настоящая дама, которой она и была. Далтон не убрал руку, но удерживать ее в вытянутом состоянии было чертовски тяжело, и он едва удерживался в кресле. Далтон собрал всю свою волю в кулак, стараясь скрыть стыд, переполнявший его. Слава богу, что он остановил ее прежде, чем она прочитала это злосчастное завещание. Далтон не хотел причинять Луизе боль.

— Возьми мою руку, дорогая.

— Это еще зачем?

— Затем, что ты любовь всей моей жизни.

Луиза посмотрела на него сверху вниз немигающим взглядом. Далтон рассматривал ее и молился, чтобы Господь не дал ему забыть позвонить Вэйну Хардингу, своему адвокату, в Дюбойс, сразу в девять, как только откроется его офис. Наверное, Далтон просто не хотел думать о своей смерти, представлять, как Луиза продолжит жизнь без него. Но где именно, по его мнению, она должна была жить?

— Жизнь длинна, — проговорил Далтон, — но заканчивается в один миг.

— Твоя жизнь еще не закончилась, — ответила Луиза.

— Я — старый, усталый ковбой.

— А я — старая, усталая певичка из салуна.

— Ты — моя прекрасная Луиза, — произнес Далтон.

Она покачала головой, но Далтон видел, что эти слова были ей приятны. Луиза старательно скрыла свою улыбку. Далтон подумал о Дейзи и Джеймсе и решил: пусть они будут белыми гусями. Некоторым людям в жизни дается больше, чем одна-единственная любовь, если только они не окажутся настолько глупы, чтобы упустить ее.

Когда Луиза взяла Далтона за руку, в душе у него воцарился покой. У них с Луизой все будет хорошо, он знал это где-то в глубине души: надо только не забыть позвонить своему адвокату. Но как же Джеймс и Дейзи? С ними все совсем не так. Далтон оглядывал ранчо, земли, которые он и его сын так любили. В сердце старика теплилась надежда, что их семья и дальше продолжит жить на этой земле и оберегать ее. Их семья: Джеймс, Дейзи и Сейдж.

Они и те, кто будет потом.

Отвратительная дорога ждала их впереди, но Дэвид убедил Сейдж, что им все же надо выбраться из засыпанного снегом ветхого строения и попытаться вернуться на основную дорогу. Дэвид жил в Вайоминге и знал, что, хотя солнце светит сегодня, не стоит обманываться кажущимся спокойствием: следующая буря не заставит себя долго ждать. Серебряные тонкие облачка высоко в голубом небе свидетельствовали именно об этом.

Они отыскали лопаты в подсобке. Сейдж помогала, как могла, но каждый раз, как она поднимала лопату, полную снега, незамедлительно чувствовала резкую боль в животе. Некоторое время спустя она присела отдохнуть, позволив Дэвиду делать всю работу. Ей было нелегко не тревожить его. Сейдж буквально ходила за ним по пятам. У нее на языке крутились миллионы вопросов, она хотела доказать, что он действительно Джейк.

Когда Дэвид откопал машину, он вынес всех животных из домика и погрузил в авто, а затем вернулся, чтобы помочь Сейдж. Печка в машине работала на полную мощность, выгоняя в салон такой горячий воздух, как из топки. Дэвид проверил уровень топлива. Они уже проехали много миль с того момента, как в последний раз заливали полный бак, и теперь возникла необходимость искать заправку. Сейдж молчала. Она дала Дэвиду выехать на основную дорогу. Правда, они один раз застряли, но он подключил полный привод и благополучно вывез их на ровную, твердую поверхность. Как только они набрали скорость, Сейдж немедленно снова взялась развивать свою теорию.

— Все сходится, — начала она. — У тебя каштановые волосы — у меня каштановые волосы, у тебя зеленые глаза — у меня зеленые глаза.

— У тебя две ноги — у меня две ноги, — отозвался Дэвид.

— Вот видишь! — засмеялась Сейдж. — Ты шутишь так же, как я! Мы оба любим сарказм.

Дэвид закурил сигарету и нахмурился.

— Ты — это он, — подытожила Сейдж. Чем больше она говорила, тем больше сама убеждалась в этом. Сейдж обожала Дэвида, его глаза, нос, его шрам на голове, тонкие пальцы, руки, даже татуировки. Неужели она могла бы испытывать такие чувства к тому, кто не был ее братом-близнецом?

— Что ты на меня пялишься? — спросил Дэвид.

— Ты — это он, ты — это он! — Сейдж потрогала его за рукав, за плечо.

— Ты сумасшедшая.

— Давай начнем с главного совпадения! — проговорила Сейдж. — Как могут просто так на пустынной дороге в Небраске встретиться два человека одного возраста, когда на одного из них нападают? И ты сразу пришел мне на помощь.

— И это делает меня твоим братом?

— Это и все остальное.

Дэвид выдохнул дым, качая головой, будто хотел только того, чтобы Сейдж перестала болтать. Но любопытство все же одержало верх, и он, невольно взглянув на нее, спросил:

— А остальное?

— Твои татуировки…

— В твоей семье любят татуировки?

Сейдж покачала головой:

— Нет, но они напоминают мне работы моей матери. Подожди, сам увидишь. Она делает ожерелья, которые все хотят носить: они магические, сделаны из костей…

— Ты мне показывала.

— Точно. — Сейдж полезла под куртку, чтобы еще раз показать ему свой талисман, но двое котят, которые спрятались там, стали лазить вокруг руки, требуя к себе внимания.

— Ей нравятся легенды шошонов, и она всегда тоже использует круги и точки. Эта сова у тебя на руке? Она нарисовала такую же сову — точно такую же! Такие же глаза, перья, крылья… подожди, и сам все увидишь!

— Она рисует сов?

— И еще круги, точки и ястребов. Она потрясающая. Я знаю, это звучит странно, но все женщины у нас в городе говорят, что это правда. Она может сделать так, что другие люди находят свою любовь, стоит им только надеть украшение.

— Любовь? — с сомнением спросил Дэвид.

— Да. Но так может быть с другими людьми, — проговорила Сейдж с грустью. — Она не может сделать так с папой. Они расстались после того, как… ты пропал. Боже мой. — Сейдж закрыла рот руками, не в силах совладать с нахлынувшими эмоциями. — Твои татуировки… вот как она оставалась на связи с тобой.