тендер, слышишь?! – хриплю ей в губы, прожигая взглядом её карие миндалевидные глаза. – Плевать на тендер, на фирму, на потенциальных клиентов и на статус. – Всё, что для меня действительно важно, сейчас находится в этой палате, – провожу подушечками больших пальцев по её щекам и чувствую на своих губах её прерывистое дыхание. – И ещё одна частичка осталась под присмотром Инны. Всё. Больше никто и ничто меня не интересует, ты меня слышишь? Прости меня, Снежинка. Я очень перед тобой виноват. Перед тобой, перед Асей, перед нашим будущим ребёнком. Если бы с вами что-то случилось, я бы никогда себя не простил. Я и так никогда себя не прощу! Я знаю, что я мудак, что я должен был тебя остановить… Чёрт, не так! Не так, Снежинка. Я вообще не должен был тебя ни в чём подозревать. Прости меня за это! Я знаю, что сделанного и сказанного уже не изменить, но если ты дашь мне ещё один шанс, я клянусь тебе, я его больше не просру.

Не сдержавшись, опускаю вниз одну руку и проталкиваю её под подол её медицинской сорочки. Веду пальцами по бедру. Очень осторожно, едва касаясь, чтобы не задеть синяки. Провожу по резинке её белья и прижимаю ладонь чуть выше к голой коже на животе.

– Расслабься, – шепчу с закрытыми глазами, когда чувствую как напрягаются её мышцы под моей рукой. – Хочу, чтобы ребёнок чувствовал меня. Чтобы вы оба меня чувствовали… Я вас больше не обижу, Снежан… я обещаю…

Чувствую её неровное дыхание на своей коже и просто, мать твою с ума схожу. Даже думать не могу о том, что ещё вчера я мог её потерять… Никогда, никогда больше я её от себя не отпущу. Ни её, ни своих детей.

– Ты не виноват в аварии, Лёш… – шепчет, тяжело дыша. – Я… я тебя в ней не виню. Это просто стечение обстоятельств… Если уж говорить о том, кто из нас больше виноват, то, наверно, всё-таки я… – по её щекам начинают течь слёзы, которые я тут же стираю большим пальцем. – Но я не собиралась от тебя сбегать… забирать у тебя Асю… Я не собиралась этого делать. Я просто хотела взять паузу, чтобы побыть наедине со своими мыслями, чтобы успокоиться и как-то попытаться переварить всё случившееся…

– Не надо плакать, малыш. Тебе нельзя… – шепчу, едва касаясь её мокрых губ своими.

– Я… я хотела тебе сказать, – чуть слышно всхлипывает. – Думаю, мы в какой-то мере оба виноваты в произошедшем. Сейчас, после всего случившегося я осознала это в полной мере… То, что я не хочу больше никого терять… Ни тебя, ни нашего будущего ребёнка… И… на счёт Дорохова…

– Снежан, не надо. Я не хочу, чтобы ты оправдывалась. Мне это от тебя не нужно.

– Нет, послушай, – качает головой. – Я хочу, чтобы ты понимал. Я не сказала о нашей встрече в кафе не потому что хотела тебя обмануть. Я не хотела, чтобы ты злился. Я же знаю, что он для тебя как красная тряпка для быка… И я сожалею о тех словах, которые сказала тебе тогда в офисе. Перед тем как уйти… Что ты просто нашёл способ забрать у меня Асю. На самом деле я так не считаю… Просто… иногда мне бывает сложно перестроиться… особенно когда я вспоминаю о том, как ты поступил со мной тогда… четыре года назад…

– Как я поступил, Снежинка? – спрашиваю, тут же вспоминая её фразу, брошенную мне тогда в кабинете перед уходом. – Ведь это же ты сама сбежала из моей квартиры…

– Да, Лёш, сбежала. Потому что узнала, что ты соврал мне тогда про оплату долга. Мне Марина рассказала. Она сказала, что мой долг давно оплатил владелец нашего аниматорского агентства. И что ты знал об этом, когда приходил на утро первого января меня искать.

Чёрт, что за бред?

– Снежан, – отодвигаюсь от неё, чтобы посмотреть ей в глаза. – Я в душе не помню, кто такая эта Марина, но что бы она там тебе не наплела, это всё чушь. Твой долг оплатил я. Не кто-то другой, а я. Если хочешь, поедем с тобой в Рязань, найдём этого мужика и он тебе это подтвердит. Тем более адрес мы его знаем. Единственное в чём я тебе тогда действительно соврал, так это в том, что не рассказал тебе что оплатил твой долг сразу в первый же день. Ещё до того, как предложил тебе сделку.

Чёрт! Только сейчас до меня доходит весь звездец этой ситуации! То есть все эти четыре года Снежинка жила с мыслью, что я её обманул и использовал. Пи*дец просто! А потом ещё как вишенка на торте сообщение от Арины с моего номера о том, чтобы Снежана сделала аборт!

Четыре грёбаных года она жила с мыслью, что я использовал её, трахнул, обманул и отправил после этого на аборт! Поверить не могу, что даже думая обо мне как о конченом мудаке она всё равно захотела попытаться снова всё между нами склеить…

– Снежан, тебе надо было поговорить со мной об этом, – выпаливаю, снова прижимая её к себе. – Ещё тогда, четыре года назад. Надо было спросить у меня, а не сбегать!

От мысли о том, сколько времени мы с ней просрали тупо из-за того, что не нашли в себе силы обсудить наши проблемы, меня колотит.

Млять! Четыре грёбанных года! И в этом в том числе есть и моя вина! Я должен был тогда настоять! Заставить её со мной поговорить! Заставить объяснить нормально причину её ухода! Но вместо этого я просто взял и уехал…

– Лёш, я понимаю… – шепчет дрожащим голосом. – Но я тебя на тот момент всего несколько дней знала… После того, как меня обманул и бросил самый близкий мне мужчина… наверно, мне стало сложно доверять кому-то ещё… Проще было поверить в то, что и ты поступил со мной также…

– Кто тебя бросил, Снежинка? Твой папа? – спрашиваю, уже наперёд зная ответ. – Он ушел к другой женщине? Изменял твоей маме?

– Нет, – качает головой. – Мой папа, он… повесился. Когда мне было четырнадцать. Не смог пережить то, что мама его бросила. Он просто взял и повесился. И я осталась одна. Понимаешь? Он знал,