– Замечательно, – сказала я. – Я рада, что моя помощь пригодилась.

Джек шагнул ко мне ближе.

– Пока я сидел в машине и перебирал мысли, я то и дело думал о том, как ваши глаза из карих становятся зелеными, когда вы злитесь. Что бывает часто. Или когда вы чем-то приятно взволнованы, что бывает не часто.

Внутри меня медленно расправился горячий клубок и, словно волна к берегу, устремился в кровяное русло. Не отдавая себе отчета в том, что я делаю, я закрыла глаза и откинула назад голову, ожидая вновь ощутить на своих губах вкус его губ, а еще лучше – глубокий полноценный поцелуй.

Увы, уже в следующий миг послышался треск дерева, а за ним – грохот. Моментально открыв глаза, я увидела рядом с собой глаза Джека, в которых застыло то же самое раздраженное недоумение.

– Что за?.. – Джек схватил меня за руку и потащил к гостиной, откуда донесся этот грохот. Там, на полу, перед прикрытыми брезентом напольными часами лежала чистая, ни единой пылинки, фотография Луизы и Невина в деревянной рамке. Та самая, которую я отнесла вместе с другими вещами из этой комнаты в одну из спален на втором этаже.

Я нагнулась и подняла ее с пола.

– Это Луиза. Точно вам говорю. – Я втянула в себя воздух. – Чувствуете запах роз? Это значит, что она где-то рядом. Она уже какое-то время пытается мне что-то сказать, я же никак не могу понять, что именно. Это наверняка как-то связано с ней и Невином. Вот только что?

– Или же, – отозвался Джек, стаскивая с напольных часов пыльный брезент, – с этими часами, потому что фотография вечно падает рядом с ними.

Стащив с часов брезент, он бросил его синей грудой у наших ног.

– На что вы намекаете? – спросила я.

– Помните снимки циферблата, которые я делал? Я, наконец, забрал их из проявки.

Я моментально ощутила прилив волнения. Интересно, стали ли мои глаза из карих зелеными?

– Ваша мать утверждала, что циферблат не оригинальный, а значит, кто-то из Вандерхорстов поменял старый на новый. Но зачем?

– Я тоже так думал. И был слегка разочарован, не увидев на снимках ничего интересного. Небольшой полумесяц показывал лишь серию сигнальных флажков, явно в произвольном порядке. Я испробовал все комбинации, но, как я ни бился, они не складывались в осмысленное сообщение. Кстати, по словам моей матери, на всех других часах Джонстона изображены сцены сельской жизни, и только на этих мы видим картину морского сражения, обстрел Форта Самтер. – Джек улыбнулся. – То были первые выстрелы Гражданской войны.

Я скрестила на груди руки.

– Знаю.

– Это я на всякий случай. Разве не вы как-то раз заявили мне, что в том, что касается истории, вы предпочитаете оставаться в блаженном неведении?

Я закатила глаза.

– Я ведь уроженка Чарльстона. И мне положено знать про Форт Самтер. Нам всем положено. Иначе тебе просто дадут отсюда под зад коленкой.

– Это точно, – фыркнул Джек. – Ну да ладно. В любом случае сначала я подумал, что картинку сменили лишь затем, чтобы увековечить события, свидетелями которых стали дом и его обитатели. Но когда я пригляделся к циферблату внимательнее, – добавил Джек и, повернув небольшую медную ручку, открыл стеклянную дверцу, закрывавшую циферблат, – то обнаружил, что нанесенные на картинку линии слегка выпуклые, чтобы их можно было нащупать рукой, хотя глазу это незаметно.

Зажав под мышкой злосчастную рамку, я подошла к часам и, встав рядом с Джеком, провела указательным пальцем по мачте большого судна, там, где он посоветовал мне это сделать. И тотчас почувствовала выпуклость.

– Вы правы. Но зачем это нужно?

– Я купил бумагу и восковой карандаш, снял часовую и минутную стрелки и натер воском поверхность циферблата.

– Это как снимают рельефы с надгробий? – уточнила я.

– Именно.

– И что же обнаружилось? – спросила я, сгорая от нетерпения. – Вы узнали, где спрятаны бриллианты? Или что случилось с Луизой?

Джек сокрушенно вздохнул.

– Помните, как я спросил у вас, не могли бы вы задать своим призракам вопросы и получить у них ответы? И вы сказали что-то вроде того, что это нелегко. То же самое и здесь. Будь это легко, мы бы сейчас не ломали над этим голову, потому что кто-то другой уже давным-давно обо всем догадался бы.

– Тоже верно, – нехотя согласилась я. – И что у вас получилось?

– Полная абракадабра. – Он вытащил из заднего кармана листок бумаги. – Вот, я переписал.

Развернув лист, я увидела вереницу из тридцати двух букв английского алфавита, без пропусков и какой-либо упорядоченности: IFANKRNGMFEFIVEEMNROQNPDKNIASRKE.

Я посмотрела на Джека.

– Вы считаете, что это имеет какой-то смысл?

– Это подстановочный шифр – крайне примитивный, если знать его ключевое слово. Все свое свободное время я только тем и занимался, что пробовал разные слова, но, увы, ни одно из них не подошло.

– Теперь понятно, откуда на чердаке все эти книги о шифрах! И почему вы хотели взять их себе!

– Вы правы, – признался он и даже сделал виноватое лицо. – Но, если бы я что-то обнаружил, я бы сразу сказал вам. Даже если бы знал, что после этого вы будете злиться на меня до конца моих дней.

Изобразив, по возможности, оскорбленный вид, я промолчала.

– В любом случае все эти книги из прошлого века, что вынуждает меня предположить, что циферблат заменил Роберт Вандерхорст.

– Из чего следует, что это наверняка как-то связано или с Луизой, или с бриллиантами.

– Или с ними вместе, – сказал Джек, осторожно закрывая дверцу на циферблате. – И еще кое-что. – Повернув в корпусе часов старый ключ, Джек открыл тяжелую переднюю дверь. – Я обнаружил внутри тайное отделение.

– И не сочли нужным показать его мне раньше?

– Не видел необходимости, так как оно пустое. – С этими словами он опустился на колени перед часовым механизмом. Я вытянула шею, заглядывая ему через плечо. Просунув руку куда-то влево, Джек нажал деревянную кнопку. Будучи вровень с корпусом, она была практически не видна невооруженным глазом, и ее можно было лишь нащупать. Тотчас открылась крошечная дверца. Джек отступил, давая мне возможность взглянуть.

Сунув руку в потайное отделение, я ощупала его изнутри и постучала по стенкам и дну. Верхней крышки не было, вверх уходило некое подобие темного тоннеля.

– Думаю, вы уже догадались, что между стенками отделения и корпусом часов нет никакого просвета.

– Да. Я уже просунул фонарик и посветил им вверх. Похоже, тоннель идет до самого верха. Думаю, если бриллианты когда-либо и были спрятаны здесь, их тут давно уже нет.

Встав, я закрыла дверцу потайного отделения, затем стеклянную дверцу часов и медленно повернула медный ключ, пока не щелкнул замок.