Для того чтобы оценить правдивость рассказа Библии, резонно также задаться вопросом о том, что же происходило в этот период в Египте, под властью которого находилась тогда Палестина, насколько военная и политическая ситуация того времени благоприятствовала реализации замысла Моисея.

Здесь мы вновь сталкиваемся с несколькими версиями хронологии этих событий. В. В. Струве, отождествлявший евреев с упоминаемыми в египетских хрониках хабиру, относил завоевание ими Палестины к более раннему периоду — ко времени смуты в период Эхнатона, примерно к 1400 году до н. э. Дошедшие до нас письма палестинских князьков, царьков и наместников, молящих фараона помочь им отбиться от воинственных хабиру (а таких писем и в самом деле было немало. — П. Л.), Струве трактует как свидетельства именно тех событий, которые запечатлены в последней книге Пятикнижия и в Книге Иисуса Навина. При этом Струве был убежден, что эта война была куда менее кровавой по сравнению с тем, как она описывается в Библии. По его версии, население палестинских городов, ненавидящее Египет за колоссальные поборы, встречало евреев едва ли не как освободителей. Горожане нередко сами открывали перед ними ворота городов и затем сливались с евреями.

Но давайте посмотрим, что происходило в Древнем Египте в то время, которое соответствует наиболее активному периоду деятельности Моисея, согласно еврейской хронологии событий, то есть в 1313—1273 годах до н. э. И тут возникает весьма интересная картина. Согласно самой распространенной точке зрения, это — как раз эпоха правления великого Рамсеса II, воцарившегося на престоле около 1300 года.

В этой датировке почти никто не сомневается, и если дело доходит до точных дат, то расхождения между исследователями оказываются минимальны. В авторитетной «Истории Древнего мира» время правления Рамсеса II определяется как 1300—1233 годы до н. э. А. Мень сдвигает это время на год и дает даты 1301 — 1234 годы. Брестед и Тураев высказывают предположение, что Рамсес воцарился еще раньше — в 1302 году до н. э. Однако все эти вариации по существу ничего не меняют. Не случайно авторы академической «Истории Древнего мира» предпочитают в качестве времени воцарения Рамсеса II указывать «конец XIV или начало XIII века до н. э.».

Рамсес II, как известно, был великим воителем, вернувшим на какое-то время Египту прежнее величие. Однако в первые десятилетия своего правления Рамсес II, как известно, сосредоточился на войнах с хеттами и их союзниками за Сирию и Северную Палестину. При этом, очевидно, он двигался навстречу хеттам по приморской дороге, через Газу и Аскалон. Территория вокруг берегов Иордана, глубинные области Палестины, таким образом, его в тот момент не интересовали и были предоставлены сами себе. И, видимо, этим моментом и воспользовался Моисей для того, чтобы дать приказ своей армии выйти на войну.

Если исходить из этого совмещения наиболее употребляемых египетской и древнееврейской хронологий, то становится абсолютно понятной песня, прославляющая победы сына Рамсеса II Мернептаха, вступившего на престол после своего отца и скончавшегося в 1215 году до н. э., где говорится, что «Израиль обезлюдел, семени его нет, Палестина стала безвредной вдовой для Египта...».

Как уже указывалось в первой части книги, эта песня считается первым документальным источником, в котором упоминается Израиль. Однако при этом историки, считающие, что события Исхода произошли именно в царствование Мернептаха, недоумевают: почему об Израиле здесь говорится не только как о народе, но и как о стране, которая «обезлюдела»?!

Но в том-то и дело, что они считают, что это именно Мернептах нагнал евреев у Чермного моря — и то, что сами евреи считали чудом и дарованной им Богом победой, на самом деле, дескать, считал своей победой Мернептах. Однако, исходя из предложенных выше предпосылок, всё объясняется куда проще: когда Мернептах предпринял этот поход (а это приблизительно 1225 год до н. э. или, если следовать Брестеду и Тура- еву, 1223 год до н. э.'), евреи уже несколько десятилетий жили в Палестине, ведя непрестанные войны как с филистимлянами, так и с некоторыми коренными народами. Эта междоусобица, разумеется, значительно облегчила Мернептаху его палестинскую кампанию, обернувшуюся, видимо, огромными жертвами среди всех народов, населявших эту местность.

Но к Моисею и Иисусу Навину Мернептах не имеет никакого отношения, а вот его отец, Рамсес II, своими походами на территорию нынешних Сирии и Ливана, видимо, существенно облегчил последним задачу взятия Ханаана.

Как известно, Моисею не суждено было стать тем лидером, под началом которого евреи завоевали Ханаан, однако он, безусловно, был идейным вдохновителем похода, с самого начала объявив это завоевание главной целью исхода из Египта. При этом жестокость наставлений, которые Моисей от имени Бога дает евреям в Пятикнижии по поводу того, как следует вести эту войну, не может не поразить современного читателя:

«Когда приведет тебя Бог, Всесильный твой, в страну, в которую вступаешь, чтобы овладеть ею, то изгонит Он многие народы перед тобой: хеттов, и гиргашеев, и эмореев, и кнаанеев, и призеев, и хивеев, и йевусеев. И когда отдаст их тебе Бог, Всесильный твой, и ты разгромишь, то уничтожь их. Не заключай с ними союза и не позволяй им жить у тебя. И не роднись с ними: дочери твоей не отдавай за сына его, и дочери его не бери за сына твоего... Но вот как поступайте с ними: жертвенники их разбейте, и священные деревья их срубите, и изваяния их сожгите огнем...» (Втор. 7:1—5).

Чуть ниже, в той же последней книге Пятикнижия, данное повеление конкретизируется и выглядит еще более зловещим: «В городах же этих народов, которые Бог Всесильный Твой дает тебе в удел, не оставляй в живых ни души. Но уничтожь их: хеттов и эмореев, кнаанеев и призеев, хивеев и йевусеев, как повелел тебе Бог Всесильный твой...»

Итак, Моисей, если опираться только на эти слова и вырывать их из контекста, приказывает своему народу вести против жителей Ханаана подлинную войну на уничтожение. Войну, в которой не берут пленных, не щадят ни женщин, ни детей. Войну, от методов ведения которой и в самом деле кровь стынет в жилах.

Эти слова Пятикнижия не раз вызывали и, несомненно, еще не раз вызовут в будущем рассуждения о некой особой еврейской жестокости, о том, что, заявляя на протяжении тысячелетий о своем неотъемлемом историческом праве на Святую землю, евреи сами пришли туда как захватчики, истребив коренное население. Воинствующие атеисты из этих слов Пятикнижия не раз делали вывод, что иудаизм, а также выросшие из него христианство и ислам «одобряют кровавые войны».

В связи с этим можно заметить, что сегодня практически ни один народ в мире не живет на той земле, где жили его предки, где начали формироваться язык и специфические антропологические особенности.

Почти все современные народы некогда пришли в те страны, где они сегодня проживают, как завоеватели, начисто уничтожив коренное население либо произведя такое уничтожение частично и ассимилировав оставшихся в живых. Ничего не поделаешь — именно так велись войны, причем относительно и не в таком далеком прошлом, и эти страшные страницы просто невозможно вычеркнуть из истории человечества. Разница между всеми этими войнами и завоеванием Ханаана заключается лишь в том, что другие захватчики обычно не оставляли письменных памятников о сражениях и через два-три поколения объявляли себя коренными жителями завоеванной страны.