в братоубийственной войне народ киммерийский похоронил у реки Тираса (Чулыма) (могилу царей там можно видеть еще и поныне)».

Кстати, именно в долине реки Чулым, описанной Геродотом как река Тирас, археологи впервые обнаружили захоронения «всех павших в братоубийственной войне» в окрестностях села Андроново (район Назарова). По этому населенному пункту культура их предков и была названа андроновской. Сохранилась могильная стела скифов – «киммеров» под хакасским названием «Киме тас» (т. е. скифский менгир, т. е. камень киммеров).

«Печальная» и «холодная» область киммериян согласуется с холодными сибирскими реками Ким, Каа-Хем, Кем, т. е. Киммерия. Две реки Малый Кемчуг и Большой Кемчуг берут начало в районе г. Красноярска и впадают в Чулым (Тирас) на севере. Названия этих рек происходят от hima (сан.) – холод, зима. Уход этих причулымских племен из северных предгорий Саяно-Алтая на запад был связан с вытеснением их скифскими саками, которые впоследствии заменили киммерийцев. Хотя киммерийцы часто описывались современниками как близкие по культуре «скифам», они явно отличались этнически от собственно скифов.

Другие же племена этой индоевропейской ветви юга Сибири, дойдя до Индии, оставят заметный след в виде мифа о той же пещере (за рекой Раса), где содержались народом пани «солнечные» коровы. Оба эти андроновских мифа хранят в себе следы исторической памяти о расселении двух народов в районе Причулымья.

Стоит также напомнить, одним из ориентиров, кроме рек Мрассу и Уса, была река Томь («томо» – след), почему-то названная праариями «оставленным следом» угнанных коров. По долине р. Уйбат (след коровы), где проходил путь-«коридор» по ущелью до сакральных мест уйбатской долины, есть аал Кап/чалы. (См. карту-схему № 12: стрелкой указан путь через Расу и Алатау). Это слово, по-видимому, происходит от «Хапчал» (хак.) – ущелье, где «кап» (булг.) – ворота.

Само слово «кап» (ср. «кап/ище») изначально отождествлялось с культовыми местами Хакасско-Минусинской котловины, названной древними «Кап таа», то есть, мифическими горами, окружающими священную землю Мöнi (Мани). Сравните, горы Кап/каш, т. е. Каф/каш (Кавказ).

На нижнем ярусе нашей карты (справа от андроновского поселения-14) перед нами символическое изображение «солнечного» оленя и вечно плетущегося за ним старика-охотника. Это единственный петроглифический рисунок сохатого с богатой игольчатой короной золотых рогов – символ солнца. Именно оно показано в композиционной связи с фигурой согбенного старца, опирающегося на посох, причем соблюдены взаимные пропорции животного и следующего за ним человека. (Кстати, в северных отрогах Алатау издревле сохранились тундровые, или северные олени).

Что касается согбенного старика с посохом и в обуви, похожей на валенки, то в нем заманчиво было бы видеть прообраз древнейшего охотника с собакой (изображена внизу старика). В мифологии первобытных охотников такой персонаж, как старец-охотник, своими корнями связанный с освобождением солнца, может быть сопоставлен с сибирским охотником Мани.

Важнейшим моментом в индоевропейских мифах было воспроизведение сюжета о погоне главных героев (будь то Индра или Аполлон) за солнечными коровами по оставленному следу. Этот сюжет имеет более глубокие корни, связанные, как мы предположили выше, с андроновскими праариями у самой границы с окуневскими пани. Вполне естественно, что еще в мифологии первобытных охотников эта жертвенная участь космического солнечного божества нашла свое конкретное олицетворение в образе небесного оленя (лося), преследуемого охотником. Случились эти воспроизведения задолго до мироздания ариев с солнечной коровой и задолго до возникновения различных культов солнечных богов.

Часто в петроглифах Сибири культурного героя-охотника изображают в сопровождении помощника – собаки.

«Бежит по небу Хоглен с похищенным днем, гонится за ним Мани…Хоглен каждый вечер похищает с земли день и убегает с ним на небо. Но каждый раз Мани встает на лыжи, ровно в полночь догоняет его, пересекает путь Хоглена стрелами, отнимает у него день и приносит его на землю» (Ошаров М. Сборник материалов по эвенкийскому (тунгусскому) фольклору. Л., 1936).

На наш взгляд, олень (лось) древнейших лесных мифов должен был замениться андроновцами коровой (быком), а не наоборот. А в образе старика с посохом так же заманчиво было бы видеть прообраз андроновского мудреца Брихаспати.

Как мы помним из предыдущих строк, захват племенем пани «солнечных» коров заставляет выйти священных животных из скалы (пещеры) наружу магическая операция, совершаемая неким старцем (иногда в содружестве с Ангирасами). Некогда он был одним из больших белых шаманов, прожившим праведную жизнь и в дальнейшем канонизированным ариями в верховного жреца и наставника богов.

Для возвращения лучей солнца, утраченного богатства требуется совершить паломнический путь («панти» – путь) в сакральные места Кап таа (Панти кап) с целью жертвоприношения. Здесь, в «пещерном» святилище, множество древних курганных сооружений и ритуальных мест, которые нужно соотносить с «кап» или капищем.

Сарама, небесная гончая, отыскала коров в пещере пани. Брихаспати произносит истинное слово, мантру. Индра, обретший силу от нектара Сомы, последовал за ним, вошел в пещеру или силой взломал скалу, разгроми всех пани и вывел на поверхность «схваченные» стада коров – лучей солнца. Не только коров, но и солнечные реки (изображаемые коровьими рогами с лучами света) выпускает солнечный бог Индра.

Вся эта магическая операция по освобождению коров была сопряжена с явлением Зари (Уша), с последующим приходом лучей солнца, которое почитали сибирские праарии изначально в образе оленя. Это потом обь-чулымские андроновцы заменили окуневского оленя первобытных мифов коровой.

Путь праариев к пани лежал с запада на восток, «по оставленному следу» угнанных ими коров. Выход коров из пещеры, «в соответствии с Законом», всегда определялся с востока на запад. Если быть точнее, следы ведут только в одну сторону, т. е. указание на то, что «лучи солнца», зарождаясь с восточных гор Алатау, движутся в земли Барабы с озером Индры (Индерь), местообитания праариев.

Почему же выход «солнечного» оленя в «нижнем» мире изображен в противоположном направлении, то есть, с запада на восток? Как мы помним, в мифе Гомера говорится, что коров ввели в пещеру задом, чтобы следы обманули их хозяина.

Нереалистичные копыта оленя, изображенные в виде огромных ласт, не характерны для произведений наскального искусства неолита и бронзового века Сибири. Замещение ног ластами позволяет видеть в них семантически эквивалентные образы «оставленных следов».

Рис. 56. Солнечный олень и старик как олицетворения вечного круговорота Солнца.

Не удивительно, почему андроновскими племенами этот путь «по оставленному следу» или, образно говоря, «бегущий» по небосводу Закон, и был положен в основу мироздания. Если ему, т. е. Рите (хак. Ирет), повинуются все боги ариев, тогда и выход коров – «лучей солнца» – должен соответствовать данному закону.

«Убирайтесь, Пани, как можно дальше! / Пусть выйдут коровы, меняя (свое место) в соответствии с законом…». (Ригведа).

Данная ситуация объясняется тем, что картограф решил показать