Ее грудь вздымалась чуточку чаще, чем следовало бы длянормального дыхания, то, что открывало взору модное декольте, выглядело весьмасоблазнительно. Ага, вот и умелый пленительный взгляд из-под полуопущенныхдлинных ресниц, многозначительный такой… Бери и укладывай в постель, никакогоотпора, за тем и пришла…

– Вы меня заинтриговали столь неожиданным приглашением,ротмистр, – призналась она томным, грудным голосом. – Встречаться в отеле– это несколько неприличное безумство, но я уверена, что блестящийпетербургский офицер сумеет сохранить все в тайне…

«Интересно, мадам, на скольких постелях в этом самом отелевы уже совершали неприличные безумства?» – так и вертелся у него на языкевопрос. Но вслух он, разумеется, сказал совсем другое:

– Вы, право же, чрезмерно мне льстите, ИринаВладимировна. Я, увы, рядовой служака не самого престижного ныне ведомства…

– Не прибедняйтесь, Алексей! – она кокетливопогрозила пальчиком. – Все знают, что вы – посланец и фаворит всемогущегоГерасимова, наделены немаленькой властью… Вы согласитесь выслушать беднуючелобитчицу?

– Да, разумеется, – кивнул Бестужев,констатировав, что дамочка умеет брать быка за рога.

– От ваших слов и ваших отчетов наверняка будетзависеть многое. И не спорьте, я искушена в бюрократических тонкостях более,чем вам представляется. На дворе – двадцатое столетие, Алексей, слабые женщиныпонемногу эмансипируются, начинают разбираться в сложных мужских делах… –Она слегка наклонилась к нему, выставив на обозрение декольте, доверительнопонизила голос: – Милейший ротмистр, я форменным образом умираю здесь отсмертной тоски. Скоро превращусь в скелет…

– Полноте, Ирина Владимировна, – улыбнулсяБестужев. – Вы, право, восхитительны, я бы рискнул сказать,божественны… – и, чтобы поторопить дальнейшие события, окинул еенедвусмысленным, открытым мужским взглядом.

Рыбка заглотнула наживку. Дама промурлыкала еще интимнее:

– Алексей, я и в самом деле чувствую, что гибну. Этадыра… Скоро будут прожиты лучшие годы… Меж тем очень многое зависит от вас. Вы,безусловно, в состоянии отразить в вашем отчете деятельность мужа такимобразом, так замолвить словечко, что перевод его в Петербург станетреальностью… И не спорьте, вы в состоянии… Господи, как хочется вПетербург! – вздохнула она искренне. – Викентий трудолюбив и не лишенспособностей, он может сделать хорошую карьеру… и служить надежной опорой томублагодетелю, кто продвинет его из этой глуши. Вовсе не обязательно по судебномуведомству, возможно ведь и перевестись гражданским чиновником в охранноеотделение или Департамент полиции… Вы ведь в состоянии это устроить принеобходимости, признайтесь?

– Пожалуй, – сказал Бестужев.

– Так сделайте это, Алёша… – Она наклонилась кнему так близко, что Бестужев почувствовал на щеке теплое дыхание. Накрыла егоруку узкой изящной ладонью. – Можете мне поверить – благодарность моябудет безгранична, я, честное слово, готова на все… Мы понимаем друг друга?

– Я вас прекрасно понимаю, Ирина Владимировна, –сказал Бестужев. – А вот вы меня – не совсем…

– Простите? – она недоуменно подняла брови,похожие на ласточкины крылья.

Вежливо высвободив руку, Бестужев встал. Сделав несколькошагов по комнате, повернулся к ней:

– Ирина Владимировна… Вы, право же, очаровательны. Номне-то нужно другое… Нет, я не о постели.

– Все, что угодно, – ее взгляд стал чуточкунапряженным.

– Давайте обозначим акценты, – сказал Бестужевтвердо. – Я – не восторженный мальчишка, который в обмен на пару часовнеземного блаженства способен выполнить любой дамский каприз…

– Однако, какой вы… – она улыбнулись не безцинизма. – Почему – «пара часов»? Я всегда к вашим услугам, и в Петербургетоже… Вы настолько пресыщены? Или… правду говорят про вас и эту белобрысуюдикую кошку?

– Вы меня не понимаете, – сказал Бестужев. –Дело обстоит, простите, с точностью до наоборот… Я не стану продвигать вашегомужа – прежде всего потому, что он откровенно тормозит мою работу этим своиммнимым запоем. Ну какой из него запойный? Я их повидал достаточно… Мне простонеобходимо ознакомиться со следственным делом о смерти Струмилина, которое велваш муж, но он, изображая запой, уклоняется от предоставления бумаг. Тут не опродвижении впору вести речь, а о злостном препятствовании расследованию…Понимаете?

– Люди не всегда вольны в своих решениях…

– Кто его попросил так сделать? – резко спросилБестужев. – Или – кто заставил? Только не говорите, что не знаете. Свашим-то прагматичным умом… Кто?

На ее личике не было ни замешательства, ни удивления.

– Ротмистр, вы, должно быть, понимаете, что такое –сложившаяся система отношений? Связей? Особенно здесь, в провинции?

– Прекрасный ответ, – сказал Бестужев. – Выне сказали ничего, но в то же время сказали слишком много… Кто?

Она медленно покачала головой:

– Простите, но прямой ответ многим чреват… Позвольтепапироску?

– Бога ради. – Бестужев поднес ей огня и судовольствием закурил сам. – Ирина Владимировна, вы очаровательны. Придругих обстоятельствах я был бы у ваших ног… Но сейчас – другие игры. КоляСтрумилин был моим другом. Он не кончал самоубийством, его убили… Вы недогадывались? Или догадывались, но предпочитали этого не знать? Его закопали,как собаку, в неосвященной земле, за оградой кладбища… Ради его памяти, подолгу чести я тут переверну небо и землю, но виновного найду…

– А вы не думаете, что это может быть опасно и длявас? – серьезно спросила она.

Бестужев, поморщившись, мотнул головой:

– Я столько раз был под смертью…. Простите, но приданных обстоятельствах я не могу никого щадить. Вы – умная женщина и должныменя понять. Ладно, я не спрашиваю у вас имя… Я сам его найду. Но вот что я вамскажу со всей безжалостностью… Ваш муж – человек умный и способный, если встоль молодые годы сумел дослужиться до надворного советника, что по Табели орангах, как известно, соответствует армейскому полковнику… Но я, как высовершенно справедливо подметили, могу дать толчок его дальнейшей карьере… либопогубить таковую надежнейше. При вашей-то осведомленности вы не можете незнать, какие силы задействованы в этой игре. Какие люди… Даю вам честное словоофицера: если ваш муж немедленно, нынче же не предоставит мне следственноедело, я не просто отзовусь о нем в отчете отрицательно – я представлю его какбезответственнейшего типа, умышленно и злонамеренно чинившего мне препятствия.Я составлю эту часть отчета так, что последствия для него будут самымиплачевными. Только не упрекайте меня в жестокости, она – вынужденная… Вам унылов Шантарске? А как вы посмотрите на перевод вашего мужа в еще более унылыеместа? Севернее по глобусу? Где никакой цивилизации нет вообще? Генерал Герасимовв состоянии это устроить. Я не шучу, поверьте…