Однако уже в 1926 г. появились проблемы в получении с Наркомпочтеля части абонентной платы за радиоустановки. Эти сложности, а также противоречия между представителями «Радиопередачи» и государственными органами управления культурой и связью (Наркомпрос, Наркомпочтель) приняли хронический характер, становясь непримиримыми. Кроме этого, все доходы от абонентной платы и продажи радиоприемников шли не на развитие радио, а в государственную казну. Так началась борьба радио с государством за стремительно увеличивающуюся прибыль и возможности влияния на аудиторию.

Созидатели идеологии понимали значение нового коммуникативного средства для «распространения и внедрения идей коммунизма для дальнейшей победы на арене классовой борьбы»{584}; они подчеркивали важнейшую функцию радио «на пути к проникновению политической активности граждан Советского Союза» (Г.В. Чичерин). И если «романтик» А.В. Луначарский с пафосом говорил о «развитии в нашем социалистическом Союзе этой новой изумительной формы междучеловеческой связи», то «главный безбожник» Е.М. Ярославский в своем приветственном слове первой Радиогазете{585} вывел формулу гласности, которая заключалась в том, что «пока СССР является единственной страной, где пролетарские массы могут пользоваться государственным аппаратом…», они «пользуются ничем не ограниченной свободой слова». Оставляя в стороне присущее коммунистическим вождям лицемерие, мы тем не менее должны констатировать, что советское радиовещание на заре своего существования действительно было близко к идеальной модели «народной трибуны» — доступной, демократичной, с практически беспрецедентной для того времени аудиторией.

По сравнению с периодической печатью, которая подвергалась цензуре еще по «Декрету о печати» 1917 г., радио в начале 1920-х гг. имело только общее, координирующее руководство Агитпропа ЦК РКП(б). В постановлении «О радиоагитации» от 2 марта 1925 г. говорилось в рекомендательном стиле также о «необходимости привлечь внимание парторганизаций к делу радиоагитации…»[74] Только в июне 1925 г. для осуществления единого руководства делом радиоагитации была создана Радиокомиссия ЦК, в которую вошли А.В. Шотман, И.А. Халепский, Ф.И. Драбкина, А.С. Енукидзе и др. Постановлением ЦК РКП(б) «Радиоагитация» от 22 июня 1925 г. «руководство и контроль радиоагитацией в советском порядке было возложено на Наркомпросы республик (через Главлиты и Главреперткомы)»{586}.

В то время отличия радио от периодической печати обуславливались не только техническими особенностями вещания (передачи шли в эфир непосредственно из студии) и спецификой подготовки радиопередач различных форм и жанров (только выпуски радиогазет имели предварительно написанные тексты, заверенные редактором, а затем и представителем Главлита), но и позицией высшего политического руководства и его ближайшего окружения относительно свободы слова в радиоэфире, которая отличалась от последующих жестких цензурных норм. Реальному цензурному контролю подвергались только тексты пропагандистских радиопередач — радиогазет, статей и др. Художественные, музыкальные и культурно-просветительные программы не только предварительно не проверялись, но и довольно часто не имели заранее написанных текстов. Как вспоминает один из организаторов музыкально-художественного вещания, «музрук» (руководитель музыкального вещания) Г.А. Поляновский, лекции по истории музыкальной культуры он и его коллеги читали по так называемым лекционным карточкам, рабочим тезисам, свободно и каждый раз по-разному излагая тему{587}. Этим «грешили» не только музруки (Г.А. Поляновский, М.С. Куржиямский, С. Чемоданов и др.), принадлежавшие к плеяде высокообразованных профессионалов, свободно владеющих звучащим словом, но и многие лекторы и докладчики, приглашенные к микрофону в атмосфере, пока еще достаточно свободной для высказывания различных точек зрения и дискуссий. Только постановлением ЦК ВКП(б) от 10 января 1927 г. был определен обязательный порядок прохождения всех эфирных материалов через органы Главлита с последующим хранением их в архиве{588}. Но это было позже…

С конца 1925 г. постепенно стал складываться порядок осуществления контроля над структурой и содержанием радиопрограмм, обстановкой и режимом работы в учреждениях радиовещания. Так, 2 ноября 1925 г. приказом № 21 по правлению акционерного общества «Радиопередача» был установлен порядок, при котором лицам, не имеющим непосредственного отношения к передаче, категорически запрещалось входить в радиостудии{589}. В дальнейшем проблема охраны микрофонов и введения строгой пропускной системы решалась с помощью органов внутренних дел.

Инициатива создания механизма идеологического управления радиовещанием исходила от органов управления пропагандой Агитпропа ЦК ВКП(б) и Главлита. При этом позиция первого была более либеральной и заключалась в определении общей директивы о необходимости контролировать все возрастающее влияние радио. Позиция Главлита основывалась на стремлении расширить перечень объектов контроля и тем самым увеличить штаты, льготы и средства, отпускаемые государством на его деятельность, и в результате создать мощную ведомственную империю, способную оказывать существенное влияние на общественно-политическую жизнь страны.

Первое принципиальное решение «О радиоцензуре» было принято на заседании Радиокомиссии Агитпропа ЦК РКП(б) 3 декабря 1925 г. Главлиту было предложено немедленно приступить к контролю радиовещания, положив в основу временную инструкцию, которая устанавливала: 1) политический контроль Главлита над работой радиовещательных организаций; 2) обязательную регистрацию в органах Главлита всех учреждений и организаций, занимающихся радиовещанием, с указанием используемых радиостанций; 3) создание института уполномоченных Главлита, отвечающих за политическую сторону работы радиовещательных организаций; 4) предварительный контроль материалов и выдача разрешительных виз; 5) специальный контроль за трансляцией докладов и прений, происходящих на съездах и конференциях и др.{590} Было также принято решение возложить ответственность за организацию радиоцензуры на специально созданный при Главполитпросвете Центральный радиосовет, в состав которого входили представители ЦК РКП(б) и МК РКП(б), ВСЕРАБИС, Наркомпочтеля, Главполитпросвета, Главлита, ОГПУ, Реввоенсовета СССР, ВЦСПС, МГСПС и акционерного общества «Радиопередача».

Изначально радиоцензура (предварительная и последующая), несмотря на возражения Главлита, была рассредоточена по различным ведомствам: художественно-просветительные программы и радиогазеты были включены в сферу контроля Главлита, губ (обл)литов, а лекции и доклады — в сферу контроля Главполитпросвета, губ (обл)политпросветов. Последующий контроль радиовещания осуществлялся одновременно органами Главлита, Главполитпросвета и Политконтроля ГПУ. Было также принято решение об обязательном предоставлении для цензуры предварительных программ радиопередач с их последующей публикацией в прессе: план художественно-просветительного репертуара — за три месяца, детальные радиопрограммы — не менее чем на неделю вперед; внеплановые радиопередачи подвергались оперативному цензурированию{591}. Примечательным является тот факт, что регулярная публикация радиопрограмм в прессе была вызвана именно требованиями цензуры, а не стремлением удовлетворить потребности аудитории.