— Сколько там было бабок? — облизнув губы, спросил Михаил старика.

— Восемь миллиардов американских долларов, — преспокойно ответил Борисыч.

— Сколько?!! — услышав такое число, бизнесмен невольно дал петуха.

Повторно назвать сумму Борисыч не успел.

— Внимание! — Алексей резко поднялся, отбросил стул ногой. — Шухер! Кажется, нас засекли.

К нему рванулись все, прильнули к щелям. И увидели спину невысокого мужика, ленивой походкой уходящего вдаль. Мужик как мужик. В широкополой шляпе.

— Это уже второй. И оба косякнули так, совсем уж невзначай, в сторону лавки.

— Думаешь, подходы рисует? — нервно вытер губы ладонью Михаил.

— И за той вон оградой напротив башка мелькнула, — мрачно добавил Алексей.

— Вычислили, — без тени сомнения констатировала Любовь. — Хулио этот сдал или сами такие умные, теперь уж неважно… Черт, я думала, у нас форы часа три как минимум… — И сказала решительно: — Надо уходить.

— А если крышу стерегут? — сказал Борисыч.

— Ну… Тогда кранты.

— Славяне, у меня идея! — воскликнул Вовик.

На сей раз его не одернули — просто не обратили внимания. Все, кроме Михаила. Бизнесмен Сукнов, кардинально переменивший свое отношение к «ботанику», решил все-таки заслушать гения и отошел с ним в сторонку. Ему одному Вовик и принялся излагать свою идею, пока другие совещались, как станут отходить.

— Магазин этот — атомная бомба. Хиросима и Нагасаки. Ядерный полигон в Семипалатинске.

— В смысле? — опешил Миша.

— В смысле компонентов. Взрывчатки и детонатора.

Мишка подозрительно принюхался:

— Ты че, ботаник, опять насосался?

— Старик, кругом химия, — терпеливо объяснил Вовка. — Которая не только «не давайте детям», но и «не подносите к открытому огню…».

Тут до Сукнова стало понемногу доходить.

— То есть ты, что ли, можешь из этой барыжной дребедени сварганить типа зажигательную бомбу?

— Ты не вкалываешься, мэн! — Вова едва не подпрыгивал от возбуждения. — Гораздо круче сам магазин превратить в бомбу — в такую, что и вон ту ограду напротив повалит! Зыкинско получится!

— А сработает?

Вовик презрительно скривился.

— Если б вы, люди двадцать первого века, заучили хотя бы школьные учебники по органической и неорганической химии, то глупые вопросы отвяли бы сами собой. Раз плюнуть.

Но Михаилу некогда было терзаться по поводу школьных прогулов и троек с минусом по химии.

— Сколько надо времени? — с жаром спросил он, торопливо напяливая на себя майку с кроликом.

— Если я один буду кашеварить, то провожусь полчаса. Толпой навалимся — за пятнаху минут сделаем.

— Братва! — воззвал Михаил. Тут же обернулся к Вовику и перешел на шепот: — Лехина девка расстроится. — И сам ответил на свои сомнения: — Я этому Хулио потом вышлю оплату ущерба. Но сперва пробьем, не он ли, падла, нас сдал. Тогда разговор другой будет. Эй, братва!..

Взять русских, засевших — в чем уже не оставалось никаких сомнений — в магазине Игнасиаса, Диего Марсиа решил по методу антитеррористических подразделений. Джипом протаранить дверь, засадить внутрь десяток гранат со слезоточивым газом, ворваться, лишних положить, единственно нужного забрать.

Диего, устроивший наблюдательный пункт на втором этаже одного из домов этой улицы, был уверен, что русские за улицей следят. Но они ничего не успеют предпринять за те считаные секунды, что будут в их распоряжении, когда увидят вырвавшийся из-за угла на полной скорости джип. Одновременно с этим Лопес с тремя бойцами перепрыгивают ограду и забрасывают в дверной проем гранаты с газом. Осечки не будет. Осечки быть не должно.

Оставалось дать сигнал к началу штурма. И Диего сигнал дал. И все прошло так, как и задумывал Марсиа: джип, гранаты с газом, Лопес и трое бойцов в противогазах, ворвавшиеся в задымленный магазин.

Сержант Лопес мог бы отказаться, сославшись на стрессовое состояние после плена. Но тогда для Диего и парней навсегда пропал бы прежний Лопес, тот Лопес, которого они знали и уважали. Нет, он еще не был готов столь резко ломать свою жизнь. Хотя спроси его кто: чего он хочет сейчас больше всего на свете, — и сержант без колебаний ответил бы: «Забраться в какую-нибудь деревушку, вроде той, где мы ждали русских, снять домик на берегу моря, взять в жены ненадоедливую деревенскую простушку, вроде той, что спуталась с русским мачо по имени Льоша, вбить возле самой воды два столбика, повесить между ними гамак, покачиваться в нем, смотреть на океан и ничего, ничего не делать целый год».

Однако сержант Лопес надел противогаз, взял в руки AR-15 и, как всегда первым, ворвался в окутанный слезоточивым дымом магазин. Заученно упал на пол и откатился, готовый к стрельбе на поражение. За сержантом в лавку Игнасиса влетели трое парней из отряда Диего, грамотно рассредоточились, чтобы не попасть под пули своих же товарищей, сразу же разбили помещение на сектора.

Но парням, как и Лопесу, дела не нашлось. Потому что внутри магазина никто не исходил слезами и соплями. Также никто не несся навстречу свежему воздуху, бросив оружие. Никто не ощупывал руками стены в поисках выхода, крепко зажмурив глаза. И никто не лупил вслепую очередями и одиночными.

Магазин был пуст, пустее некуда. Что с каждой новой секундой становилось все более очевидным — ядовитая белесая пелена рассеивалась, дым уходил на улицу.

И сквозь дым Лопес увидел бегущую по полу желтую дорожку, над которой весело вспыхивали искры, напоминающие бенгальские огни. Дорожка подбиралась к сваленным друг на друга в углу мешкам из армированной ткани, в каких обычно хранят сыпучие вещества. С полок над ними свешивался шланг, на конец которого был насажен душевой распылитель, — резиновая кишка тянулась из туалетной комнаты. «Водопроводный дождик» орошал мешки, а те были взрезаны, и в разрезах пузырилось и шипело некое желтоватое вещество. И только теперь Лопес обратил внимание, что и пол чем-то залит, что-то чмокает под ладонями, локтями, коленями. Не иначе, содержимое валяющихся по всему залу пустых бутылей…

Дорожка быстро добежала до мешков, вернее, до тазика перед мешками, в центре которого стоял плотно набитый чем-то пакет, обложенный паклей. Пакля вспыхнула, занялась и бумага…

Прежний Лопес, завидев искры, давно уже летел бы прочь, под защиту ограды напротив. Прежний Лопес не стал бы гадать, декорация перед ним, как тогда на дороге, или не декорация.

Правда, и нынешний Лопес не гадал. Нынешнему Лопесу вдруг стало безразлично, что сейчас произойдет. Или не произойдет. Странная апатия накатила на Лопеса нынешнего — так океанская волна накатывает на берег и лижет столбы, между которыми натянут гамак.

Произошло.