И еще много, очень много других.

Джон-Том и Мадж животики бы надорвали от хохота, не будь опасность столь реальной. Чаропевец чувствовал ее всеми фибрами души.

Требовалось срочно что-нибудь предпринять, найти достойное средство защиты! Но трудно думать о нотах и стихах, когда уши разрываются от боли, когда лязгают зубы, когда у тебя на глазах терзают сердце музыки.

В гуще вопящих, вразнобой играющих призраков, набранных невесть из какого поп-музыкального «Некрономикона», стоял с губной гармоникой в руках Иероним Хинкель и ухмылялся подобно злобному троллю. Фиолетовый туман, атакуемый со всех сторон, корчился, дергался, тщетно искал выход из диссонансной западни. Как антиматерия аннигилирует материю, так и антигармония Хинкеля грозилась разделаться с любыми плодами чаропения Джон-Тома. Еще немного – и дьявольские вибрации в щепки расколют незаменимую дуару. И тогда пиши пропало! Джон-Том не видел выхода, кроме отступления.

– Midi veni, vici![Искаж. фраза Юлия Цезаря «Veni, vidi, vici!» – «Пришел, увидел, победил!» У Хинкеля получилось что-то вроде:

«Посредственный пришел, победил!»] Хинкель с гомерическим хохотом ринулся в погоню за незваными гостями, взмахами руки увлекая за собой армию неудачников.

Спасаясь от воющих миньонов Хинкеля, Джон-Том и Мадж стремглав выбежали из центральной башни. Кругом отслаивалась горная порода – антимузыка дробила черный базальт в пыль, крошила в острые обломки.

Стоило ли удивляться, что в суматохе путники не нашли склона, которым поднимались к замку?

Мадж, резко остановившись на самом краю отвесного обрыва, в отчаянии искал альтернативный путь к спасению. Внизу, в неизмеримой дали, разбивались о голый камень волны, их грохот звучал здесь шепотком пены. Джон-Том остановился рядом с другом.

Хинкель с нечистым хором не заставили себя ждать.

– Так что извини, приятель. У тебя был шанс, но ты его упустил. Я не позволю ни тебе, ни кому другому вставать у меня на дороге.

И тут он сделал самое худшее из того, что мог бы сделать, – запел под аккомпанемент потусторонних приспешников. Открытое место ничем не могло сдобрить его голос, неприемлемый для чужого организма, как инородная молекула ДНК.

Мадж шатался на краю обрыва, беспомощно зажимая уши лапами.

– Джон-Том, сделай же чей-то! Не то мне хана!

Чаропевец глянул в бездну. Даже выдру с его сверхъестественной ловкостью не спуститься по гладкой скале. Вот если бы перепрыгнуть через бездну на соседний, сравнительно невысокий пик – оттуда можно легко вернуться на берег. Увы, оба не располагали крыльями или хотя бы возможностью обзавестись ими в ближайшем времени.

– Я не знаю…

– Спой чей-то! Оптимистичное, обнадеживающее! – убеждал его перепуганный Мадж. – Спой громко, чисто спой!

За многие годы Джон-Том набрался опыта в сочинении мелодий и стихов в экстренных ситуациях. И песня, которую он наконец затянул, была столь же очаровательна, сколь отталкивающи опусы Хинкеля. В сравнении со своим противником неровный голос Джон-Тома казался тенором Ната Кинга Коула.

Почему на память сразу пришло соло Доннера из финала «Золота Рейна»

– он объяснить не мог, но рок-версия героической оперы оказалась именно тем, чего требовали обстоятельства. Джон-Том не располагал молотом и не мог обрушить его на камень под ногами, но он имел возможность призвать к себе в союзники очень серьезный хэви-металл.

Из музыкального инструмента забил фиолетовый дым, но не струйкой, как в прошлый раз, а ровной, почти идеальной дугой. Он протянулся от корпуса дуары через головокружительную бездну и менял цвет по мере того, как сгущался. Пройдя через все оттенки солнечного спектра, он выкристаллизовался в радужный мост – от края обрыва до далекого берега внизу.

Одуревший от боли в ушах и голове, Мадж не медлил ни секунды – скакнул на радугу и помчался вниз, его башмаки дюйма на два утопали в податливом пламенеющем сиянии.

– Чувак, дуй за мной! – крикнул он Джон-Тому. – Мостик выдержит!

– Так нечестно, так нечестно! – Хинкель бросился было вдогонку, но ему не хватило смелости ступить на прозрачный мерцающий мост. Да и не было такой необходимости. В сторону Джон-Тома ткнул измазанный кетчупом палец. – Взять их! Бейте по ушам! Увеличьте громкость!

Диссонирующий хор взмыл на ветхих, но все еще надежных крыльях и ринулся вперед.

– Кореш, ты тока вниз не гляди!

Радуга позволяла двоим бежать бок о бок, но все же была недостаточно широка. По обе стороны ее на несколько тысяч футов вниз простиралась пустота.

Они бежали, а по барабанным перепонкам хлестали пародии на музыкальные произведения. Джон-Том оглянулся: слуги Хинкеля быстро сокращали расстояние.

– Догоняют!

Мадж попытался добавить прыти. Будь у него подлиннее лапы, Джон-Тому не угнаться бы за ним.

– Нет, чувак, нам точно опаньки! – прохрипел выдр. – Они летят быстрее, чем мы сучим мослами.

– Знаю. Плохую музыку не обгонишь.

Было уже ясно, что Хинкель решил их прикончить. Не позволит он разгуливать по своему острову Джон-Тому или другому обладателю опасного могущества. Что простительно нескольким жалким оборванцам, бывшим товарищам Хинкеля по ансамблю, то заказано способному и опытному чаропевцу. Между тем радуга уже неуверенно вибрировала, она тоже страдала от пыточных мелодий.

У преследователей были крылья. Вот бы и Джон-Тому с Маджем ими разжиться! Много чего могло прийти Джон-Тому на ум в эти отчаянные мгновения, но пришла почему-то рекламная песенка, посвященная кукле какой-то девчушки. На раздумья и сомнения не было времени – вооружась идиотскими меркантильными виршами, он бросил вызов душераздирающему хору посредственностей.

Под ногами заклубился серебристый дымок. Несколько раз тихо щелкнуло. Через секунду выдр и человек понеслись дальше, но теперь они легко набирали скорость. Разъяренные преследователи удвоили усилия как в летательном, так и в музыкальном аспекте, но не добились успеха.

Дистанция между гончими и жертвами неуклонно увеличивалась.

– Вот черт! Кореш! Че это за фиговины?

Мадж, которого природа наградила поразительной ловкостью и низким центром тяжести, без особого труда сохранял равновесие. Джон-Том приноровился довольно быстро, но все же не без усилий.

– Мы называем их роликовыми коньками!

Выдр катил рядом, но Джон-Тому пришлось кричать во весь голос.

Вместе со скоростью нарастал шум ветра в ушах.

– А че, кажись, мне нравится!

Мадж помчался спиной вперед, потом – на одной лапе, а Джон-Тому еле-еле удавалось держаться вертикально. Он едва не выругался, когда Мадж лихо проделал сальто вперед и легко опустился на ролики. «А, пошел ты, – подумал Джон-Том. – Если сейчас сыграешь вниз – пеняй только на себя». Но вслух этого не сказал – был слишком занят эквилибристикой.