К факторам, приведшим к возникновению сырьевого «пузыря», следует отнести и неумолимый подъем Китая. Мощный поток ликвидности привел к тому, что Китай и сырьевые товары тесно переплелись в умах современных инвесторов. Однако же у нас нет ни малейших оснований полагать, что из-за стремительной экспансии Китая цена на такие товары, как, например, нефть, будет расти до бесконечности, ибо в конечном итоге она непременно достигнет точки, с которой начнется снижение темпов роста китайской производительности. Кроме того, в ажиотаже вокруг производственных доблестей Китая и его мощного спроса на нефть многие забывают об одном весьма важном моменте: смещение центра глобального промышленного производства в Китай, по сути, представляет собой игру с нулевым исходом. Цены на сырье должны отражать глобальный объем выпуска промышленной продукции и общемировой спрос на нефть, но фактически оба показателя не могут похвастаться заметным ростом. Даже несмотря на то что доля Китая в мировом производстве за последние два десятилетия резко увеличилась – с 4 до 17 процентов, – доля промышленного производства в мировой экономике за тот же период снизилась с 23 до 17 процентов, в основном за счет Европы, Японии и США. Нет ничего удивительного в том, что начиная с 2005 года спрос на медь в развитых странах уменьшался в среднем на 3 процента в год. За последние десять лет американские транснациональные корпорации сократили два миллиона рабочих мест и еще столько же перенесли за рубеж, но в основном это касалось сервисного сектора; рабочие же места в сфере обрабатывающей промышленности по большей части были просто аннулированы. Иными словами, Китай – большая и продолжающая расти рыба производственного сектора, плавающая в неуклонно мельчающем пруду, и это вовсе не означает ненасытного, бесконечного спроса на нефть на глобальном рынке.

Резкий скачок цен на сырье также усугубляет проблемы, вызываемые «проклятием» природных ресурсов. Обнаружение запасов нефти в бедных странах нередко в конечном счете ведет к трагедии, ибо получаемые благодаря ей сверхприбыли имеют тенденцию порождать коррупцию в органах власти, привлекать чрезмерные иностранные кредиты, серьезно ужесточать конкуренцию в нефтяной сфере и приводить в уныние предпринимателей, бизнес которых не связан с нефтью. В итоге экономика таких стран начинает полностью зависеть от нефти и глубоко увязает в иностранных долгах. Нации, сумевшие сохранить и правильно инвестировать новые сверхприбыли от сырья, например Норвегия и Чили, к моменту обнаружения нефти и меди соответственно были уже богатыми, и это не стало для них неожиданным выигрышным лотерейным билетом, оказавшимся в руках обездоленного и неподготовленного бедняка. Но прибыли в эпоху сырьекомов выросли настолько, что даже страны, сначала ставшие на правильный путь, вскоре, что называется, пошли вразнос. Как мы уже говорили, один из ярчайших примеров представляет собой Россия. Эта страна резко разбогатела прежде всего благодаря нефтяному фонду, мудро созданному ею на черный день, но так и не смогла создать ни одного несырьевого глобального бренда. Это касается даже таких исконно российских продуктов, как водка. Сегодня ни один из пяти лучших мировых брендов водки не является российским. А уж если на глобальном рынке перестали покупать даже российскую водку, значит, с экономикой страны что-то не так.

Я лично убежден, что связка «Китай-сырье» разрушится в ближайшее время. Китай пожирал сырьевые товары с аппетитом, явно не соответствующим размеру своей экономики, и результаты его инвестиций, признаться, поистине поражают. Достаточно вспомнить поезда на магнитной подушке, полупустыми летающие в тумане из Шанхая в аэропорт и обратно, или широкие магистрали, соединяющие сегодня все крупные города страны. С 1990-х годов доля Китая в мировом спросе буквально на все виды сырья выросла со скромной однозначной цифры до 40, 50, 60 процентов – невзирая на то что доля этого государства в общемировом производстве составляет всего 10 процентов. Если говорить, например, конкретно о нефти, на Китай приходится лишь 9 процентов от общего объема спроса, но при этом он ответственен почти за половину увеличения спроса, ставшего решающим фактором при повышении цен. Чтобы лучше понять, в какой мере мы обязаны глобальным сырьевым бумом именно Китаю, достаточно прокрутить возможные сценарии снижения его спроса на сырье. Например, если годовое потребление Китаем меди в течение следующих пяти лет снизится хотя бы на 20 процентов, то, чтобы компенсировать эту разницу, на остальных формирующихся рынках оно должно будет увеличиться вдвое, с 7 до 14 процентов.

Несколько иной сценарий развития событий дает нам такое сырье, как продукты питания, впрочем, с похожим итогом. Вполне вероятно, что в ближайшее время цены на продовольствие будут продолжать расти, страдая от недостаточного финансирования, погодных колебаний и прочих факторов, но, надо признать, для современных прогнозов, основанных на новой мрачной парадигме, характерны привкус ужасов в мальтузианском стиле и фундаментальное непонимание того, в какой мере человечество способно к трансформации. Резкий скачок цен на продовольствие в 1970-х привел к серьезным государственным инвестициям в так называемую «зеленую революцию», в результате чего объем сельскохозяйственного производства вырос настолько, что в некоторых странах фермерам начали платить за то, чтобы они ничего не выращивали. Сегодня, учитывая вспышку массовых протестов против высоких цен на продовольствие в целом ряде стран мира, от Туниса до Египта, правительства имеют никак не меньше стимулов для всеобщей мобилизации на этом фронте, и налицо явные признаки того, что очередной раунд инвестиций в разработку новых технологий пищевых продуктов уже начался.

Люди, прогнозирующие долгосрочный продовольственный кризис, связывают его с растущим населением земного шара, но забывают о том, что темпы роста населения вот уже целое столетие неуклонно снижаются. Кроме того, нужно учитывать, что, по оценкам специалистов, с нынешних дней до 2100 года 80 процентов прироста населения будет обеспечиваться за счет возрастных групп старше пятидесяти лет, а поскольку потребление калорий с возрастом резко уменьшается, спрос на продовольствие довольно сильно уменьшится.

Далее, в утверждении, что почти все самые плодородные земли планеты уже распаханы, есть доля правды, если говорить, например, о США и Европе, однако к развивающимся странам это никак не относится. Африка владеет 60 процентами пахотных земель планеты, но обрабатывается сегодня только треть. А в других регионах имеются огромные возможности для повышения урожайности: в последние пять лет Россия улучшила свои показатели по производству пшеницы на 20 процентов, до 2,3 миллиона тонн с гектара, но если сравнить ее достижения, например, с Францией, которая получает 8 миллионов тонн с гектара, россиянам, безусловно, еще есть куда расти. А в Бразилии серьезного снижения стоимости продуктов питания можно добиться одним лишь улучшением дорог, ибо сегодня доставка сои грузовиками с плантаций Мату-Гросу на побережье обходится дороже, чем транспортировка этого продукта через китайские порты.

В большинстве стран – экспортеров сырья рост цен на эти товары привел к увеличению стоимости национальной валюты, что, конечно же, в свою очередь ведет к росту цен на все остальное, что они пытаются продать, от туристических услуг до хозяйственных сумок. Это чрезвычайно усложняет задачу конкуренции, свидетелем чего становится любой иностранный путешественник, решивший заселиться в какой-нибудь местный отель, скажем в Four Seasons. В странах, зависящих от экспорта сырья, цена за номер в ведущих отелях мира в долларовом выражении совершенно выпадает из нормы. Самая вопиющая ситуация наблюдается сегодня в России: номера в роскошных московских гостиницах стоят почти тысячу долларов в сутки, более чем вдвое дороже, чем аналогичный номер обойдется в среднем на глобальном рынке. Та же проблема характерна и для Сан-Паулу – тут стандартные номера в лучших отелях, например Fasano, стоят на 60 процентов дороже, чем в среднем в мире, – и для финансовой столицы Персидского залива Дубай (номера на 40 процентов дороже среднего мирового показателя), и для Буэнос-Айреса, где за ночь в Four Seasons придется выложить почти на 20 процентов больше средней цены.