ближе становилась свобода, их сердца бешено стучали, будто они были заняты разминированием бомбы, да причем такой, от которой зависит жизнь не только их, но и миллионов других. Трофим отогнул металл и, пропустив вперед всех остальных, последним покинул территорию вражеского склада.

Им самим не верилось, но перед ними степь. Запах полевых цветов, скрежет лапок кузнечиков, синее ночное небо, подсвеченное луной. Это новый мир. Пока еще он ничем не отличался от всего того, к чему они привыкли дома. Тот же воздух, земля… И враг за спиной. Они проверили, заряжено ли оружие, переглянулись и отправились вслед за своим командиром.

Идти через степь опасно, потому решили двигаться вдоль дороги, перемещаясь между кустами. Леша взглянул на небо, запрокинув сильно голову:

— Большая медведица!

— Леша, пойдем, не время отвлекаться, — пропыхтел Трофим.

— Машина! — закричал Константин Иванович, увидев свет на дороге. — Грузовик! Ложись, быстро!

Яркий блеск фар испортил всю романтику этого вечера под звёздным небом в новой стране. Они все лежали в траве, спрятаться толком негде. Грузовик стремительно приближается. Не к добру. Трофим слегка поднял голову, чтобы осмотреться. Пулемет загрохотал. Подобно грому среди ясного неба он начал перемалывать землю. Трофим закричал:

— Всем открыть огонь по противнику и двигаться назад! Там овраг! Огонь!

Их автоматные пули в этой неравной дуэли пытались сделать свое дело. Паша выпалил всю обойму в направлении огня, изливающегося из дула вражеского пулемета. Тщетно. Видимо, броня. Трофим кинул гранату. У всех зазвенело в ушах, дым повалил. Пулемет смолк.

— Все за мной! — закричал командир. — Бегом к тому оврагу. Огонь на ходу по противнику! Леша! Вставай! Вставай!

Командир отряда стоял и пытался подать руку своему товарищу Леше, но тщетно. Дыхание Алексея остановилось минуту назад. Взгляд Трофима состоял из ужаса и желания не верить в то, что он лицезреет. Паша и Константин Иванович вскочили, бросились к командиру, продолжая периодически стрелять в сторону противника. Полетела еще одна граната, и снова стихло.

— Пойдем, ты ничем не поможешь, — пытался привести в чувство Трофима Константин Иванович, держа его за плечи. — Мы еще тут, мы еще живы, и ты! От нас все зависит!

Их глаза встретились, а Пашин взгляд в тот момент упал на Лешу, этого доброго, рыжего, вечно улыбающегося душу компании. Он видел смерть не в первый раз, но не мог и не хотел к этому привыкнуть.

После повисшей паузы из грузовика с криком выбежали двое бойцов с автоматами и с криками, начали палить. Град пуль пролился, подобно дождю. И в свете единственной горящей автомобильной фары, можно было лицезреть страшное. Константин Иванович, в попытке поднять пистолет, рухнул с черной пулей во лбу. Другая пронзила Павла, и оба рухнули на землю. Грудь Трофима, получая очередной удар, вздрагивала, но он стоял какое-то время, затем упал на колени и лишь когда стих мерзкий стрекот автомата рухнул лицом о землю. Командир пал последним. Большая медведица все так же ярко светила и смотрела на наш страшный мир невозмутимо. Кузнечиков снова стало отчетливо слышно. Степь живет.

Через пять минут к месту прибыл черный внедорожник. Из него вышли несколько человек, между военными и ними зазвучала шумная брань. Несколько минут, пара звонков. Трупы обыскали, документы не нашли. Тела были бесцеремонно сброшены в овраг, будто это не люди, а мусор. Лопаты зашуршали землей. Солдаты не сильно старались, и как только поняли, что тела уже не видно, бросили инструменты, перекурили и, вздохнув глубоко, удалились. Опять тишина. Хищная здоровая птица где-то далеко спустилась вниз, схватила свою жертву и унеслась ввысь.

Земля, уже пропитавшаяся бурой кровью, лежит тяжким грузом на телах. Вдруг рука дернулась и разгребла землю. Открылось лицо Паши, перепачканное и даже нельзя сказать, что напуганное. Оно просто отсутствовало. Потерянные глаза, мокрые от слез, непонимание и нежелание верить в происходящее. Прям под ним труп его дяди, нового друга, командира… Трое мертвы. Паша получил ранение в районе плеча, но оно чудом на задело жизненно важных органов и оказалось сквозным, просто вырубив его.

Бинт и йод были в маленькой аптечке в кармане, и если раньше хотелось верить в то, что это все не пригодится, то теперь они оказались спасением. Паша сидел на земле в стороне от могилы. Пустой взгляд направлен в степь, в горизонт. Он бинтовал себя, и боль физическая была притуплена, но от этого не становилось легче. Вся куртка в грязи и в крови, обувь тоже, но в такой ситуации все попытки привести внешность в приличный вид выглядят несколько кощунственно. Но ведь он солдат на службе своей страны, его миссия все еще существует, хотя теперь и кажется совсем невыполнимой, мнимой. Все же Паша чувствовал лишь одно: надо идти вперед. Около полу часа он еще просидел подле своих товарищей, молча прощался, плакал. Переборов себя, собрал все нужные вещи, выдвинулся. Он представлял Веру, родителей. Старался напомнить себе о том, что у него все еще есть то, ради кого жить и беречь себя.

Спустя несколько часов Павел увидел в стороне от дороги жилые дома, тусклый свет среди них. Это небольшое село. На улицах пусто. Он крадется через кусты и осматривается настороженно. Маленький домик, из трубы идет дым. В этих краях такие жилища менее типичны, чем юрты, но Павел набрел на поселение, где люди живут круглогодично, занимаются не скотоводством, а, видимо, чем-то иным.

За деревянным оконцем яркий и теплый свет. Бабушка наливает чай и медленно идет по комнате. Всё кажется мирным. Очень долго он еще наблюдает за происходящим внутри дома, оглядывает тихую, темную улицу, где, кажется, редко ступает нога человека. Через время Паша решил, что стоит попробовать попасть внутрь. Это явно безопаснее, чем оставаться здесь, под недружелюбным небом степей, где как шакалы снуют враги.

Дверь медленно открывалась, но все равно умудрилась скрипнуть. Паша крадется по коридору, держа в руке нож. Осматривает помещения, мимо которых проходил, везде пусто. Оставалась одна комната, и там была лишь та милая бабушка, что чаевничает. Он убрал нож и, постучав, открыл дверь со словами: «Помогите. Я пришел с миром. Я пришел за помощью. Не бойтесь!».

Низенькая седая бабушка, укутанная в теплую шаль, раскрыла чуть свои узкие глаза и ахнула. Она, конечно, была напугана и тут же забыла про чай.

— Меня зовут Паша, — медленно он говорил, чеканя каждое слово. — Вы говорите по-русски? У меня есть словарь.

Бабушка одобрительно кивнула и сглотнула.

— Простите, что я напугал вас. Я из