– Ваня, зачем ты все это рассказываешь? – разнервничалась Даша.

– Разве тебе не любопытно, что было в папке? – удивился Иван.

– Нет!

– А мне любопытно, – сказал Артур. – Так что?

– Видишь, Даша, – улыбнулся Иван, – народ просит продолжить. Ладно, не буду долго мучить. Расскажу лишь один эпизод дела, вам сразу станет ясен масштаб. У мужа моей знакомой был друг, у которого есть большие связи наверху или рядом с верхом. Чем они занимались: выбивали деньги у правительства на отправку в районы стихийных бедствий, «горячие точки» и... в подобные места вагоны, самолеты, вертолеты с медикаментами, оборудованием, одеждой, едой.

– А где тут криминал? – разочаровалась Марина, ее уже развезло.

– Мы подошли к сути. Отправляется состав в... ну куда? В Чечню, к примеру. Летят по рельсам пятнадцать-двадцать грузовых вагонов и не долетают. В Чечне проклятые боевики взрывают состав или его разграбляют...

– Я спрашиваю: где криминал? – настаивала Марина.

– Да дело в том, что туда состав шел... пустой. Следовательно, взорвался не случайно. А теперь только вспомним, сколько стоит маленький пузырек йода. Я пока лекарствами не пользуюсь, точную стоимость не знаю, ну, пусть пять рублей он стоит. А если этими пузырьками заполнить половину вагона? Цифра серьезная получится. Но в вагоны якобы грузили не только йод, но и дорогостоящие лекарства, оборудование. Представляете теперь масштаб воровства? И никто не несет ответственности, ведь с боевиков не спросишь. Вот вам и фраза: кому война, а кому и мать...

– Боже мой, – ужаснулась Даша. – А люди, кто вел самолет или поезд?

– Дашенька, – посмотрел на нее выразительно Иван, – кто же думает о людях? Тут деньги! А деньги – это вкусно. Я верно говорю, Кирилл Львович?

Все выжидающе уставились на Кирилла.

– Я понимаю: вы делились, – Иван смотрел прямо Кириллу в глаза, – и делились хорошо с теми, кто помогал вам в столице, но это уже дело не мое, а Генпрокуратуры. Меня же интересует: почему вы наняли убийцу, чем помешали вам Игорь и Даша, тем более ее мать и сын? Ведь Игорь справлялся неплохо с поставленными задачами, замечательный был делец и подлец. Что же произошло?

– Да че там, колитесь, Кирилл Львович, – со свойственной простотой произнес Боря. – Это финиш.

– Вы не докажете, – выдавил Кирилл.

– Запросто, – сказал Иван. – На кассетах ваши с Игорем беседы, базар на сделках в Москве, телефонные переговоры, ваши неосторожные угрозы. А Гарелин, которому вы заказали устранение своих друзей, перед смертью назвал цифры – номер вашего рабочего телефона. Я всегда говорил: смотрите чаще телевизор, там же учат, как совершать преступления, но люди не...

– Я так и знала! – неожиданно громко взвыла Марина. – Это ты! Какая же ты мразь! Негодяй! Ты все это устроил?

– Заткнись! – гаркнул побелевший Кирилл. – На себя в зеркало посмотри, это ты нам всем испохабила...

– Стоп, стоп, – поднял руки Иван. – Меня семейные драмы не касаются. Я жду, Кирилл Львович.

– Ой, негодяй, – выла протрезвевшая Марина. – Какая гнида...

– Дайте ей рюмку, пусть заткнется!

Кирилл в сердцах бросил салфетку на стол, встал. Боря торопливо схватил рюмку, но тут же поставил на стол, налил полбокала водки и протянул Марине, которая выпила залпом, прихлебывая. Артур брезгливо поморщился.

– Драмы? – задумчиво произнес Кирилл. – А как назвать обман, подлость, лицемерие, предательство? Легче всего обвинять... Игорь... Я не думал его убивать, не хотел этого... но он сам на это пошел. От меня мало что зависело.

– Но все же зависело? – спросил Иван.

– Как посмотреть... Вон сидит, – указал на жену Кирилл, – не последнее лицо в «драме». А я должен был освободиться от Игоря без последствий, ведь он угрожал не только мне.

– Что? – дошло обвинение мужа до Марины, она истерично заорала: – Я еще и виновата? На меня вешать вздумал?.. Ты его из-за меня? Свинья!

– Было бы наивно полагать, – горько усмехнулся Кирилл, – что ты послужила причиной, но свою роль Марина сыграла в этой... драме...

– Петр Абрамович! – влетел на веранду слуга. – Пушкин прибыл!

– Какой такой Пушкин? – ворчливо произнес глубокий старик. – Развелось нынче Пушкиных, как собак нерезаных.

Пушкины не очень жаловали Ганнибалов, видимо, из-за брата Петра Абрамовича Осипа, который жену свою, урожденную Пушкину, бросил. Петр Абрамович потому тоже не стремился поддерживать родственные связи.

– Да Александр Сергеевич, сын Надежды Осиповны.

Старик отбросил плед, укрывавший ноги, браво вскочил:

– Где он? Подать мне его!

Юный Пушкин сразу попал в объятия двоюродного деда. Петр Абрамович трепал его за кудри, радостно приговаривал:

– Забыл совсем деда, не навещаешь, Сашка!.. Экий большой вырос! В деда пошел, в Осипа Абрамовича, точно в него!

Старик приказал подать завтрак. Излишне суетясь, не зная, какое место предоставить внуку. Наконец, сев за стол, лукаво поинтересовался:

– А что нынче пьют молодые люди? Зная пристрастия деда, Александр ответил:

– Да все пьют, особенно водку.

– Водку! – обрадованно подпрыгнул старик. – Правильно. Русский мужик, Сашка, без водки не мужик, а каблук бабий.

Они выпили, причем, старик сначала понаблюдал за внуком, затем выпил сам и похвалил гостя:

– Молодец! Так ее, родимую. Что наша креолка?

– Матушка? Прекрасна как всегда.

– Я рад, рад... А матушка Надюшки, бабка твоя, – стерва, каких свет не видел! Отобрала-таки у меня Михайловское! Бывал там?

– Бывал, истинный рай.

– Рай, точно так. А она выдрала у меня мой рай.

Петр Абрамович очень любил выпить, особенно когда такой повод: приехал внук его брата, которого Осип очень ждал. Пили они довольно много, чему несказанно был рад Петр Абрамович, хорошо закусывали, беседовали.

– Дед, я хотел бы послушать про Ганнибала, арапа Петра Великого.

– Да я тебе записки покажу, целую тетрадку исписал.

– Вот славно!

– А знаешь, как он деда твоего называл? Януарий! Вот потеха! Януарий... Прабабка твоя Христина из себя выходила, слыша имя сие. «Шортово имя!» – ругалась. Наша матушка всегда ругалась. Прадед твой Абрам Петрович больно любвеобильный был, а она ревнива... слов нет. Сашка, а ты баб любишь?

– Кто ж их не любит!

– Молодец! В нашу породу! И я люблю... Вернее, любил. Эх, старость проклятая, всех благ земных лишает человека... Кроме одной! Так выпьем?