Таков баланс законодательного обновления России при П.А. Столыпине[345].

Разумеется, следует учитывать, что приведенный список завершенных и незавершенных дел П.А. Столыпина был составлен политическим оппонентом правительства и относится к 1912 г. Оценка правительственных мероприятий является пристрастным суждением кадета А.С. Изгоева.

Премьер-министр маневрировал, чтобы вывести государственный корабль к намеченной цели. Какую цель он видел за горизонтом? Будучи практиком, Столыпин предпочитал действовать, а не излагать свои мысли на бумаге. Лишь за несколько месяцев до гибели он набросал план будущего устройства России. После убийства из кабинета покойного премьера по распоряжению Николая II были изъяты все бумаги. Столыпинский план бесследно исчез в недрах государственного архива.

Через полвека эмигрант А.В. Зеньковский сделал попытку восстановить этот план. По его утверждению, Столыпин, которому Зеньковский помогал в делах земства, продиктовал ему наметки всеподданнейшего доклада. Премьер-министр собирался представить доклад осенью 1911 г. В изложении Зеньковского план главы правительства предусматривал далекоидущие преобразования. Исполнительная власть сосредоточивалась в основном в руках Председателя Совета министров. Роль императора сводилась к тому, что он должен был назначать на этот пост выдающихся государственных деятелей.

Независимость церкви обеспечивалась восстановлением патриаршества. Намечалось создание новых для России министерств – труда, социального обеспечения, национальностей. Согласно плану, страна должна была покончить с иностранной задолженностью. Весьма смелыми были предложения в области внешней политики. Задумывался некий прообраз Лиги Наций или ООН – международный парламент с местопребыванием в одном из европейских городов. Парламент должен был установить пределы вооружения великих держав и запретить оружие массового уничтожения.

Писатель А.И. Солженицын, опираясь на сведения Зеньковского, подробно рассказал о замыслах Столыпина в эпопее «Красное колесо»: «Программа Столыпина охватывала и политику внешнюю. Она исходила из того, что Россия не нуждается ни в каком расширении территории, но: освоить то, что есть; привести в порядок государственное управление и возвысить положение населения. Поэтому Россия заинтересована в длительном международном мире. Развивая инициативу русского царя о Гаагском мирном трибунале, Столыпин теперь, в мае 1911-го, строил план создания Международного парламента – ото всех стран, с пребыванием в одном из небольших европейских государств. Занятие его комиссий должно было быть круглогодично. При нем – международное статистическое бюро, которое собирало бы и ежегодно публиковало сведения по всем государствам: о количестве и движении населения, о развитии промышленности и торговых предприятий, о природных богатствах, незаселенных землях, о возможностях товарообмена; о положении населения, числе рабочих в промышленности, сельском хозяйстве, числе безработных, о среднем вознаграждении, доходах групп населения, налогах, внутренних задолженностях, сбережениях. По этим данным Парламент мог бы приходить на помощь странам в тяжелом положении, следить за вспышками перепроизводства или недостачи, перенаселенности, – и Россия предлагала в такой помощи участвовать. Международный Банк из вкладов государств – кредитовал бы в трудных случаях.

Международный же парламент мог бы установить и предел вооружения для каждого государства и вовсе запретить такие средства, от которых будут страдать массы невоенного населения. Войны с разрушительными средствами еще несут ту опасность, что государственные формы будут легко меняться на худшие. Конечно, мощные державы могли бы на эту систему не согласиться, но этим повредили бы своему авторитету, – а и без их участия Международный парламент что-то мог бы сделать.

Особо выделял Столыпин отношения с Соединенными Штатами, от которых более всего ожидал он и поддержки Международному парламенту. Соединенные Штаты не имеют оснований завидовать России, бояться ее, они с ней и не сталкиваются нигде, – и лишь усиленной еврейской пропагандой в Штатах создано отвращение от русского государства (да и народа), представленье, что все в России угнетены и нет никому свободы. Столыпин предполагал пригласить в Россию большую группу сенаторов, конгрессменов и корреспондентов.

Его программе могла помешать отставка – но он надеялся на поддержку Марии Федоровны, и даже если будет отставлен, то вскоре позже призван вновь. Могли противиться – и конечно бы изо всех сил противились – Государственные дума и Совет, в которых как раз-то и не хватало высоты государственного сознания.

Эта обширная программа переустройства России к 1927 – 1932 годам, быть может, превосходящая реформы Александра II, простерла бы Россию еще невиданную и небывавшую, впервые в полном раскрытии своих даров»[346].

Есть серьезные сомнения в том, что Зеньковский точно передал замыслы погибшего премьер-министра. Некоторые историки даже утверждал», что «всеми своими страницами книга Зеньковского вопиет о подделке»[347], да и сам автор якобы никогда не был знаком со Столыпиным. Действительно, ряд формулировок программы (особенно международный раздел) носят отпечаток отнюдь не Столыпинской эпохи, а скорее 50-х гг, когда вышла в свет книга Зеньковского. Впрочем, это можно объяснить погрешностями памяти – все-таки прошло столько лет. Во всем остальном данный план вполне отвечал идеям Столыпина: сильная исполнительная власть, местное самоуправление. Вопрос о восстановлении патриаршества поднимался раньше, а опасность бесконечных займов была очевидной.