Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Он говорит, нервничая.
– В детстве я слышала рассказы об этом безлюдном месте, – задумывается Ханифа. – Говорят, это дворец шейха. Тогда кто эти женщины?
– Принцессы, конечно, – прямо говорит парень.
– А я думала, что в высших сферах такие вещи не случаются! – возмущается молодая девушка и вертит головой. – Думала, что только примитивные, необразованные парни издеваются над слабым полом, еще говорят, что их таким способом берегут.
– Что ж, может, кому-то досадили и таким способом от них хотят избавиться? – предполагает мужчина. – Сама убедишься.
Ханифа с беспокойством входит во дворец с заднего хода для прислуги. Аббас вытаскивает из машины покупки в больших картонных коробках и ставит как можно ближе к двери. Его нога не может переступить порог дома, потому что тут живут одни женщины, да еще и не его родственницы. «Бедные девушки, – мужчина жалеет заключенных. – Живут здесь как на кладбище. Кто-то очень коварный это придумал!» Он сразу невзлюбил незнакомца, который изобрел такое изощренное наказание за проступки, и симпатизирует осужденным. «Не важно, что они сделали, они должны быть осуждены по закону и понести нормальное наказание, а не живьем погребены на этом безлюдье. Если мне удастся вырвать мою любимую из лап ее противного папочки, то я никогда в жизни не буду с ней так поступать. Мы выедем из этого захолустья и будем жить, как нормальные современные люди. И разрешу ей получить образование, – обещает он мысленно. – Такая умная девушка не должна погибнуть взаперти! Это грех!»
– Salamu alejkum! – деревенская девушка, беря во внимание происхождение женщин, здоровается, низко кланяясь. Но с удивлением видит, что у одной из заключенных белая, как молоко, кожа и светлые волосы.
– Ahlan wa sahlan!
Ламия приветствует пришедшую, которая выглядит, как черное привидение.
Магда подключается.
– Hello. Голос у тебя приятный, а как ты выглядишь? – спрашивает она заинтересованно и одним движением стаскивает покрывало с лица девушки.
– Ах! – вскрикивает та.
– Ведь здесь нет мужчин, чего ты боишься? – спрашивает принцесса. – Дома ты тоже ходишь в этой черной тряпке?
Она презрительно смотрит на девушку.
– Нет, но это чужое место…. – целомудренная гостья колеблется, нервничая, сглатывает.
– Успокойся! Сама стягивай эту попону, садись удобно и рассказывай, что слышно в мире живых, – успокаивает девочку Ламия, говоря с ней добродушным тоном.
– Но я не знаю, что слышно. С десяти лет я не покидала дом и сегодня впервые за пять лет увидела, как живут нормальные люди. У нас на улице женщин не увидишь. Довольно много женщин так, как я или моя мама, постоянно под замком. Некоторые иногда выходят, бывают исключения…
Магда не может поверить собственным ушам.
– Что? Исключения?! Я этого вообще не понимаю! – говорит она на плохом арабском, чтобы селянка ее поняла. – В двадцать первом веке девушки и женщины повсеместно находятся в заключении благодаря своим мужьям или другим родственникам, мир это видит, и никто даже пальцем не пошевелит, чтобы это изменить?! Это какой-то фарс! – выкрикивает она.
– Женщины иногда могут выйти из дому и пользоваться машинами только в сопровождении махрамов. Ездят в гости к родственникам, на обряд наречения имени, свадьбы, религиозные праздники…
Девушка оправдывается, словно в этом есть ее вина.
– А некоторые даже работают, как, например, учительницы в школе, но они нездешние, – признается она.
– Что, белые, не арабки, не мусульманки? – расспрашивает Магда.
– Нет, нет! Тоже арабки, но египтянки или ливанки. Там другой мир, – вздыхает Ханифа.
– А как ты считаешь? – принцесса спокойно включается в разговор. – Так, как у вас, – это хорошо? Женщины должны быть заперты в домах?
– Ну, нет, конечно! Никогда в жизни! Я тоже хочу учиться, узнавать мир, чужие страны, смотреть телевизор и слушать музыку. Я не вижу в этом ничего плохого или греховного. Но я деревенская, поэтому, может, в чем-то не права, – тут же поправляет она себя, мысленно проклиная свою смелость и искренность.
Ламия сообщает бедуинке, которая, несмотря на необразованность, все же умная девушка:
– Это все придумали мужчины. Эти чертовы шовинисты хотят нас поработить, закрыть, спрятать, только бы мы им прислуживали. Проклятые мужланы! – повышает она голос, представляя противное лицо Абдаллы.
Ханифа возражает, не давая воли эмоциям:
– Не все такие. Даже у нас, на этом безлюдье, есть умные и современные парни. Например, мой двоюродный брат Аббас… – признается она и через минуту жалеет об этом, потому что при произнесении имени любимого ее всегда заливает пот, а щеки рдеют румянцем.
Хозяйки сразу это подмечают.
– Ха, ха! У нас романтическая любовь! Как это возможно? В таком месте? Неужели твой отец выбрал для тебя образованного жениха? Не верю!
Ламия даже голову почесывает.
– Со времен учебы он приятель моего двоюродного брата, из-за которого мы здесь находимся, значит, он такой же сукин сын, – не может она сдержаться.
– Ламия, успокойся, это ее отец, – усмиряет ее полька.
– Ничего. Если такова правда, то ее нужно произносить вслух, – весело улыбается Ханифа.
Затворницы благодарят Бога, что к ним приставили такую бойкую девушку в качестве опекуна и связного.
– Я таким словом его еще никогда не называла, но оно очень меткое, – гостья полностью расслабилась, видя в заключенных сестер по несчастью.
– Так что с этим двоюродным братом? Ты его вообще знаешь или папочка просто договорился о твоем замужестве?
– Мы еще детьми играли вместе и много времени проводили вдвоем. Но потом… вы же знаете. У меня вскоре началась менструация, и я стала женщиной, поэтому отец одним щелчком закрыл весь мой мир на ключ.
– Но откуда ты знаешь, что он не изменился, не стал похож на других, примитивных мужчин? – спрашивают женщины.
– Иногда из милых парней вырастают паршивые мерзавцы! – предостерегает Магда.
– Мы все время контактируем, – признается шепотом Ханифа.
– Каким образом?
– Кто ищет, тот всегда найдет, – гордится девушка своей изобретательностью. – Хоть это небезопасно.
Она признается, а страх читается в ее глазах.
– Мы обмениваемся письмами, он подбрасывает мне интересные книги, и благодаря этому я не только не забыла, как писать или читать, но и делаю это в совершенстве.
– Гм, я уже его люблю, – у Ламии в голове зреет интересная идея. – А какой он сейчас, это зрелый мужчина?
Влюбленная вздыхает и от возбуждения не может произнести ни слова.