– Куда это вы собрались, можно полюбопытствовать? – рявкнул ей вслед Майрон.

– К детективу Стоуксу. Он должен мне кое-что объяснить.

Детективы занимали помещение в длинном низком строении унылого зеленого цвета через улицу от основного здания. Его любовно называли «Пицца-хат», учитывая то количество лепешек из теста с маринованным перцем и сыром, которое регулярно доставляли туда.

Анни позвонила у двери, и детектив Перес пропустил ее внутрь. Темные волосы детектива были собраны на затылке в коротенький хвостик, а усы, прикрывавшие верхнюю губу, были достаточно густыми, чтобы скрыть заячью губу. Он мрачно оглядел Анни с головы до пят.

– Мне нужен детектив Стоукс.

– У тебя есть постановление на арест?

– Да пошел ты, Перес!

Когда Анни проходила мимо него, Перес поднес сложенную рупором ладонь ко рту и крикнул:

– Эй, Чез, ты имеешь право хранить молчание!

Здание было таким же старым, как и допотопный холодильник при входе. Два кондиционера на окне стонали от усилий поддерживать в помещении приемлемую температуру, а электрические вентиляторы гоняли воздух по единственной большой комнате, отделанной дешевыми панелями под дерево. Главным предметом в ней был длинный стол, заваленный документами. На шкафу для бумаг стоял магнитофон, из которого доносились громкие звуки тяжелого рока.

Маллен говорил по телефону. Стоукс пританцовывал вокруг стола, играя на воображаемой гитаре и одними губами повторяя слова песни. Свою неизменную шляпу он сдвинул на самый затылок.

Анни покачала головой:

– Да, женщины этого округа могут спать спокойно, зная, что ты изнуряешь себя работой, Стоукс.

Он резко обернулся к ней:

– Бруссар, ты просто чирей на моей заднице.

– Можно подумать, меня это волнует. – Она протянула Чезу факсы. – Предварительные результаты экспертизы по делу Фолкнер. А где перо?

Стоукс вырвал у нее бумаги и, нахмурившись, стал их проглядывать.

– Не старайся делать вид, что ты его ищешь, – сказала Анни. – В лаборатории мне сказали, что они не получали никаких перьев ни по этому делу, ни по делу Нолан. И я хочу знать почему.

Маллен по-прежнему прижимал трубку к уху, но не сводил с них глаз.

– Господи, только этой головной боли мне еще не хватало, – пробормотал Стоукс, направляясь к задней двери.

Анни пошла следом за ним. Они оказались на пустыре, заваленном мусором.

– Что ты с ними сделал, Чез? – требовательно спросила Анни.

– Я, кажется, тебе говорил, чтобы ты не совала нос в мои дела! – резко отрубил Стоукс, тыча в нее пальцем.

– И поэтому можешь вытворять все, что на ум взбредет?

– Заткнись! – рявкнул Чез, наседая на нее. – Заткнись, черт тебя побери!

Анни отпрянула назад и уперлась спиной в стену.

– Меня уже просто тошнит от всей этой твоей ерунды, Бруссар! – орал Стоукс. Его лицо было всего в нескольких дюймах от лица Анни, светлые глаза детектива сверкали от ярости, на шее проступили жилы. – Я знаю, что делаю.

Или ты считаешь, что я стал детективом только потому, что моя кожа темнее твоей?

Анни ответила ему не менее яростным взглядом.

– Нет. Я думаю, что ты получил эту работу, потому что ты мужчина и в тебе полно гонора.

Анни нырнула под руку Стоукса, которой он уперся в стену, и начала пятиться от него.

– Ты просто лодырь и оставался бы им, даже если бы твоя кожа была белее снега и ты выглядел, как Мэл Гибсон. Все, закрыли тему. Я хочу знать, что ты сделал с уликами, которые я собрала. Ты можешь сказать мне это сейчас, или мы можем вместе выяснить все у шерифа в кабинете.

– Не смей угрожать мне, Бруссар, – прошипел он. – Ты всего лишь дешевая кокетка, от которой никому нет покоя.

– Гас все еще у себя, – решила сблефовать Анни. – Ты же знаешь, что я могла пойти прямо к нему.

Ну как же, конечно, могла, и не только для того, чтобы выставить себя дурой, но и для того, чтобы коллеги-мужчины возненавидели ее еще больше.

– Ты утаил улики, – нажала Анни, чтобы не дать Чезу времени на раздумья. – Как ты можешь это объяснить?

– Я ничего не скрывал, – прорычал Стоукс. – Перья отправлены в лабораторию штата.

– И где же расписка?

– Да пошла ты! Я не обязан перед тобой отчитываться, Бруссар! Что ты, черт побери, о себе возомнила?

– Возможно, я единственный человек, который обратил на это внимание, – парировала Анни. – Почему ты послал в Новую Иберию все, кроме перьев?

– Потому что я знаю парня в лаборатории штата, и он мне обязан. Вот почему. У них там есть один яйцеголовый эксперт по перьям, который может один раз взглянуть на перо и сразу сказать, что оно из задницы утки из Внешней Монголии. Поэтому я послал ему перья и маску с места убийства Памелы Бишон. Надеюсь, что это нам поможет. Не будем же мы бегать по сувенирным лавкам Южной Луизианы и спрашивать, не продавали ли они маску насильнику? Сотни миль отмахаем и ничегошеньки не получим.

– Если только перья не совпадут, – заметила Анни. – Тогда ты по крайней мере сможешь связать два первых преступления с нападением на Фолкнер. Ты продвинешься хотя бы на шажок. Фолкнер ничего не помнит об изнасиловании. Она может не вспомнить никогда.

И тут же Анни сообразила, что допустила ошибку. Стоукс сразу же напрягся, его взгляд стал холодным и тяжелым.

– Откуда тебе это известно?

Анни готова была откусить себе язык, но отважно сказала:

– Я навещала ее сегодня утром.

– Твою мать! – выпалил Стоукс. И тут же его голос упал до шепота, но у Анни все равно появилось ощущение, что он проводит чем-то острым по ее нервам. – Ты забыла, сука, что это мое дело. – Он ткнул себя пальцем в грудь. – Я его раскрою. Если я только узнаю, что ты звонила в лабораторию штата и проверяла меня, я за волосы притащу тебя в кабинет к Ноблие. И если ты думаешь, что шериф дважды подумает, прежде чем выкинуть тебя со службы, ты жестоко ошибаешься, Бруссар. Фолкнер моя свидетельница. И держись от нее подальше, черт тебя побери! И даже не вздумай приближаться к тем делам, что я веду, – предупредил Чез, больно ткнув Анни пальцем в живот. – И держись подальше от меня.

Стоукс вернулся в здание, кованая железная дверь с грохотом закрылась за ним. В окно на Анни смотрел Маллен. Спустя секунду с другой стороны здания взревел мотор машины, раздался визг шин. Анни заметила «Камаро» Стоукса, когда автомобиль пролетел мимо нее в сторону затона.

Ну и что теперь? Если она позвонит в лабораторию штата и попытается проверить, послал ли Стоукс перья специалисту, то выдаст себя с головой. Если он не врет, то расписка должна быть подколота к делу, но папка-то остается в его распоряжении. А что, если Стоукс никуда не посылал эти пресловутые перья?