Но пока все эти мысли метались в его голове, время было упущено. Они уже находились возле самых деревьев, да и воин, державший Катона за плечо, усилил хватку, толчками направляя центуриона в тень, под низкую крону ближайшего дерева. Катон запнулся о корень и грохнулся так, что у него вышибло из легких весь воздух. Накатила болезненная злость на самого себя: стало ясно, что, если у него и был шанс сбежать, он его упустил.

Варвар, которому было поручено караулить Катона, словно прочтя его мысли, повернул центуриона лицом к себе, похлопал по его горлу лезвием кинжала плашмя и угрожающе прошипел:

– Тссс! А не то располосую от уха до уха. Понял?

– Да, – тихо ответил Катон сквозь стиснутые зубы.

– Вот и хорошо. Лежи смирно.

Они лежали неподвижно, вглядываясь сквозь росшую под раскидистыми ветвями траву. Ждать пришлось недолго: из-за изгиба дороги показался красный щит легионера. На миг Катона охватило нестерпимое желание оказаться среди соотечественников. Разведчик устремился вперед, огляделся, озираясь по сторонам, дошел до центра усадьбы, остановился, снова внимательно осмотрелся, склонив голову набок и прислушиваясь, попятился, повернулся и побежал назад.

Вскоре после этого патруль вступил в поселение, и по гребням на шлемах Катон понял, что его возглавляют центурион с оптионом. Два командира остановили патруль в центре просторного кольца хижин, и центурион отдал несколько приказов, послав людей на осмотр ближайших жилищ. Потом он расстегнул ремни шлема, снял его, и Катон резко втянул воздух, узнав Макрона. С чего его понесло на разведку с таким маленьким патрулем? При виде друга сердце Катона встрепенулось, и он поднял голову, чтобы присмотреться получше. В тот же миг приставленное к горлу лезвие больно впилось в его кожу. Караульный приблизил губы к уху Катона и яростно прошептал:

– Еще раз дернешься, и тебе конец.

Катону не оставалось ничего другого, кроме как с болью и отчаянием смотреть издалека, как римляне обыскивают хижины. Когда Макрон в очередной раз озирался, его взгляд скользнул прямо над Катоном и варварами, укрывшимися, застыв в неподвижности, на самом краю рощицы. Потом прозвучал приглушенный возглас, и Макрон, обернувшись на звук, поспешил к самой большой хижине. Оттуда он вынырнул довольно скоро, откликнувшись на другой возглас, и направился в ту самую хижину, которую не так давно покинул Катон. На сей раз Макрон пробыл внутри дольше, а когда наконец вынырнул из темного входа, то прижимал к губам сжатый кулак. На миг он застыл неподвижно, стоял, понурившись, глядя себе под ноги. Затем, на глазах Катона и затаившихся рядом с ним воинов, Макрон выпрямил спину и принялся отдавать приказы. Солдаты из патруля поспешили к нему и быстро построились лицом к роще, ожидая дальнейших распоряжений.

– Патруль… – громко, как на плацу, возгласил Макрон, и воины по обе стороны от Катона напряглись, потянувшись к рукоятям мечей. Рот Макрона широко открылся, а спустя долю секунды до них долетел и звук: – Вперед!

Римляне двинулись по направлению к затаившимся бриттам, и Каратак бросил взгляд на воина, продолжавшего держать нож у горла Катона.

– Как я скажу, убьешь его.

Патруль между тем дошел до маленькой хижины, обогнул ее и направился к дороге, ведущей из усадьбы. Каратак испустил свистящий вздох облегчения. По мере удаления римского патруля напряжение его воинов спадало. Катону же оставалось лишь с упавшим сердцем проводить легионеров горестным взглядом.

Когда они достигли края поселения, Макрон вышел из строя и, в то время как его солдаты маршировали дальше, остановился и бросил последний взгляд на молчаливые хижины. Затем он отвернулся, а спустя момент его увенчанный красным гребнем из конского волоса шлем уже пропал из виду, скрывшись за кустом утесника. Катон опустил голову на руки и закрыл глаза, отгоняя волны черных эмоций, грозивших поглотить его и опозорить в глазах варваров.

Потом между ним и залитой солнцем территорией усадьбы за рощей возникла тень.

– Вставай! – рявкнул Каратак. – Возвращаемся в лагерь. Я придумал для тебя и твоих людей кое-что особенное.

– Получается, что они где-то здесь? – задумчиво протянул Максимий, глядя мимо Макрона за откинутый полог палатки.

Солнце уже село, и снаружи сгущалась тьма. Командир когорты выложил на стол пергаментную карту и разложил ее между собой и Макроном.

– Эта усадьба, о которой ты говорил, она… вот здесь?

Макрон посмотрел, куда указывал палец командира, и кивнул.

– Отлично. И они, надо думать, тоже где-то неподалеку. Скорее всего в половине дневного перехода, не дальше.

– А почему ты так думаешь, командир? – спросил Макрон, обводя рукой широкое пространство вокруг метки, обозначающей усадьбу. – Они могут быть где угодно.

– Это возможно, но не больно-то вероятно, – улыбнулся Максимий. – Подумай сам: они прячутся, а стало быть, должны избегать дальних переходов, поскольку не хотят нарваться ни на римлян, ни на туземцев. Проводников у них нет, местных троп они не знают, а значит, опасаются увязнуть в топях, заблудиться или потерять друг друга. Скорее всего подыскали себе лежбище, куда и возвращаются каждую ночь. Таким образом, нам нужно прочесать местность вокруг этой усадьбы, только и всего. Если, конечно, это они вырезали туземцев.

– Да вроде больше некому, командир. Раны почти наверняка нанесены римскими мечами. Да и маловероятно, чтобы Каратак и его бойцы стали бы шастать по окрестностям, нападая на своих же соплеменников.

– Это точно… – Максимий постучал пальцем по карте. – Но есть тут маленькая странность. У меня, конечно, было не так много времени, чтобы получше узнать Катона, но резня с изнасилованием… По-моему, это на него не похоже.

– Совершенно не похоже, – негромко подтвердил Макрон. – Не думаю, чтобы он мог устроить такое.

– Ну, кто-то же устроил. – Командир когорты поднял глаза. – Я думал, ты его неплохо знаешь.

– Я сам так думал, командир.

– Ну и мог Катон на самом деле это устроить?

– Нет… не знаю… Я на самом деле не знаю. Могло ведь как выйти: они изголодались, искали, что бы поесть, хотели украсть на хуторе снеди, а туземцы их заметили и подняли шум. Завязалась схватка, и все местные полегли под мечами.

– И увиденное наводит на мысль, что дела обстояли именно так?

Макрон помедлил, размышляя, но на самом деле случившееся в усадьбе оставляло мало места для сомнений.

– Нет.

– Итак, Катон или кто-то из его людей устроили туземцам резню. Надо думать, они в отчаянном положении. Ну что ж, тем лучше. Легче будет с ними разобраться, когда придет время.

Макрон поднял бровь.

– Когда придет время, командир? Я думал, мы здесь как раз для этого.

– Так оно и есть, – весело рассмеялся Максимий. – Однако вдобавок это прекрасная возможность научить дикарей правильному поведению.