Как оказалось, этой ночью монастырь Святой Изольды почтил своим визитом один из самых влиятельных членов Ордена, первый заместитель самого Апостола Инквизиции, магистр Аврелий. Человек, который собственноручно запытал до смерти отца моих приемных детей, сегодня Аврелий уже не участвовал в карательных рейдах с охотничьими отрядами. Было очевидно, что та проваленная операция по доставке в Ватикан Проклятого Иуды не повредила карьере одного из лучших Судей-Экзекуторов и, вполне вероятно, со временем он выбился бы даже в Апостолы. Услыхав о том, что сей высокопоставленный гость наведывается в монастырь с завидной регулярностью, я отметил, что с годами Аврелий ничуть не изменился и продолжал питать к женскому полу все ту же неудержимую страсть, что и прежде.

Магистр не любил распространяться в обители насчет того, чем он занимается на службе. Помня об этом, Сестры никогда не задавали ему лишних вопросов, и матушка Клаудиа не намеревалась навлекать подозрения на послушниц, заставляя тех интересоваться у инквизитора судьбой русского пленника. Хотя несомненно, что Аврелий, как главный дознаватель столичного магистрата, знал о Ярославе все. Пусть даже магистр не занимался княжичем лично, первый заместитель Апостола обязан был по должности контролировать ход этого дела.

У нас было два выхода. Первый: захватить Аврелия, выбить из него нужную информацию, затем прикончить его (что лично я сделал бы с превеликим удовольствием), припрятать тело и на основе полученных данных выработать оперативный план освобождения княжича. Второй вариант: вызволить Ярослава при посредничестве самого магистра Аврелия, а убивать его после этого или пощадить в благодарность за помощь – решить по обстоятельствам.

У каждого из вариантов имелись как свои плюсы, так и минусы. Михаил настаивал на первом варианте, мне и Конраду больше нравился второй – более рискованный, зато при удачном стечении обстоятельств позволявший провести освобождение без лишнего шума. Но так или иначе, против захвата Божественного Судьи-Экзекутора никто из нас не возражал. Поэтому мы единодушно решили перейти от ожидания к действиям, а участь Аврелия определить уже тогда, когда знаменитый палач будет у нас в руках.

Магистр проводил досуг в отдельном коттедже «люкс», что были выстроены на территории обители специально для таких важных визитеров. Для нас было бы куда безопаснее застать Аврелия врасплох и взять его, как говаривал Михаил, «со спущенными штанами и торчащим достоинством», но мы не имели права бросать на Сестер тень подозрения. И потому, выяснив у настоятельницы, до какого обычно часу заместитель Апостола услаждает свой дух, мы поблагодарили матушку Клаудию за кров и содействие, а затем под покровом ночи тайком покинули монастырь и спрятались в парке, поблизости от ворот монастырского гаража. Именно здесь на рассвете должен был проехать магистерский «Хантер», в котором, помимо Аврелия, будут также его водитель и телохранитель; оба – бойцы Братства Охотников.

Расцелованный на прощание своей верной подругой, Конрад Фридрихович пребывал после расставания с Клаудией в скверном настроении. В голове коротышки царили отвлеченные мысли, и я начал опасаться, как бы фон Циммер не подвел нас в самый ответственный момент. Но, повздыхав с часок и посетовав на судьбину, Конрад все же взял себя в руки и попросил, чтобы в предстоящей операции я поменял ролями его и Михаила.

– Еще чего! – воспротивился Михал Михалыч. – Я хоть и на одной ноге прыгаю, но все равно порасторопнее вас буду!

– Вот именно, милейший: порасторопнее! – подчеркнул фон Циммер. – Поэтому-то вы и должны оставаться на ногах. В случае чего вы поможете мне быстро встать, а вот я вам – вряд ли.

– Конрад Фридрихович прав, – согласился я, обязанный прикрывать их обоих огнем в случае, если не удастся провернуть все по-тихому. – Пусть он начинает, а ты подхватишь.

– Но, ваша честь, падать на камни – это вам не на мягкой перине кувыркаться, – предупредил Михаил. – А упасть придется правдоподобно и в то же время аккуратно. Вам наверняка будет больно. Справитесь?

– Больнее, чем сейчас, мне уже не будет, – произнес Конрад, с тоской посмотрев на светящиеся окна в апартаментах матушки Клаудии. – Я справлюсь. А если нет, тогда пристрелите старика, как никчемную обузу.

– Только не надо нагнетать траур! – проворчал Михаил. – Коли уверены, стало быть, дерзайте. И не попадите под колеса, иначе я себе этого никогда не прощу…

При выезде из ворот монастырского гаража автомобилям приходилось снижать скорость, поскольку высокая стена ограды мешала водителям как следует видеть дорогу. Несмотря на то, что в рассветный час она была пустынна, водитель громоздкого магистерского «Хантера» не стал искушать судьбу и, прежде чем вырулить за ограду, притормозил, дабы осмотреться…

В этот момент, откуда ни возьмись, прямо перед внедорожником нарисовался маленький упитанный человечек с бутылкой вина в руке. Он совершенно не глядел по сторонам, поскольку, приложившись к горлышку, пил прямо на ходу. Нельзя было определить, то ли джип стукнул человечка радиаторной решеткой, то ли рассеянный синьор сам в спешке налетел на автомобиль (даже я, сидя в засаде и внимательно наблюдая за происходящим, так этого до конца и не понял). Пострадавший вскрикнул, взмахнул руками и, выронив бутылку, расстелился прямо перед «Хантером». Водитель ударил по тормозам и остановил машину, уже почти выехавшую на дорогу.

Несколько секунд ничего не происходило. Пассажиры джипа явно выжидали, когда пострадавший встанет на ноги, протрет глаза, поймет, под чей автомобиль угодил и уберется с дороги подобру-поздорову. Конрад Фридрихович – а пострадавшим был именно он, – делать этого, естественно, не собирался. Ненаигранно морщась от боли, коротышка лежал на камнях перед внедорожником и даже не думал подниматься до тех пор, пока охранники магистра не покинут автомобиль.

Водитель и сидевший на переднем сиденье Охотник переглянулись и, перебросившись парой коротких фраз, распахнули дверцы.

– Эй, придурок, ты живой? – громко поинтересовался водитель, высовываясь из салона. Глядя на пострадавшего, Охотники пока не замечали бредущего к ним по тротуару хромого калеку с тростью. И уж тем более они не видели человека, что засел в кустах и держал «Хантер» на мушке пистолета.

– Ты кого назвал придурком, нечестивец?! – подражая пьяному, прокричал Конрад Фридрихович заплетающимся языком. – Что, ослеп? Совсем не видишь, куда прешь, бестолочь?..

Конраду было совершенно ни к чему симулировать злость. Бывший член Ордена всерьез разозлился, когда его назвали придурком те, кто раньше вытягивались перед ним по струнке. Охотников в свою очередь вывело из себя то, что какой-то пьяница вообще посмел на них тявкнуть. Теперь, вместо оказания первой помощи, наглецу были обеспечены, как минимум, пара зуботычин и хороший пинок под зад.

Громилы-Охотники вылезли из «Хантера» и направились к бедолаге фон Циммеру, дабы убрать со своего пути эту досадную помеху. Спасти коротышку от охотничьих кулаков могло только чудо…

– О Господи, синьор Умберто, с вами все в порядке? – воскликнуло чудо, поспешно ковыляя к месту разыгравшейся драмы. Охотники недовольно обернулись на хромоногого усача, но отказываться от своих намерений не торопились. – Эй вы, а ну, оставьте сеньора Умберто в покое! Это произвол! Я буду жаловаться на вас в Главный Магистрат самому магистру Аврелию!