за Повелителем проследовала лишь пара гвардейцев. Дроу держались надменно и довольно-таки холодно, но это не мешало керфианцам пытаться их разговорить, в процессе восхищённо любуясь чужеземными диковинами. Улыбался и охотно поддержал беседу лишь один, в бело-красном одеянии – он казался старше остальных, невзирая на столь же молодое лицо. Помимо пары десятков гвардейцев и колдуна Альянэла сопровождали пятеро дроу в обычных парадных одеждах: те же шёлковые рубашки и камзолы без рукавов, что у Повелителя, лишь других цветов. Все мужчины. Среди эльфов затесалось несколько фрейлин Кристы, Повелительница людей также включила в свою свиту представительниц прекрасного пола, но вот лепреконы и дроу прибыли суровой мужской компанией. Впрочем, Повелитель лепреконов – единственный – даже личным появлением их не удостоил, вместо себя прислав посла. Должно быть, для него волшебного колечка не нашлось, а рисковать головой правитель маленького народа не решился.

Чувствуя себя немножко потерянной, сдерживая желание немедленно присоединиться к Герберту, который скучающе следил за дроу у ближайшей колонны, Ева вместо этого направилась к Белой Ведьме. Снежана не двинулась с места и, опираясь на знамя, глядела на неё с нехорошей пристальностью.

Она не может знать, напомнила себе Ева, пытаясь избавиться от ощущения, что с каждым шагом приближается к капкану. Даже если видит мою ауру.

Чтобы маги (при дворе их было немало) не сделали неприятное для себя открытие, вздумав посмотреть на Избранную магическим зрением, Герберт скрыл её истинную ауру мороком. С аурой провернуть такое было непросто; некромант долго объяснял почему, но Ева поняла лишь, что подделать ауру с нуля невозможно, ибо само колдовство оставило бы подозрительные следы. В итоге Герберт фактически сделал слепок с ауры Мираны, и теперь Еву незримо окутывала её точная копия. По этой причине она старательно держалась от госпожи полковника подальше – встань они бок о бок, мог произойти казус. Впрочем, Герберт успокоил её, что сама по себе аура постоянно видоизменяется: потоки силы в человеческом теле волнуются и текут, словно пламя свечи, пусть и подчиняясь некоторым закономерностям, и заметить сходство в любом случае почти невозможно…

– Кто бы мог подумать, – произнесла Ева, чопорно сложив на животе руки в перчатках. – Встреча трёх подруг по несчастью в один день.

– Так вы считаете это несчастьем? – глаза Снежаны, синющие и циничные, изучали её лицо из-под редкой чёрной чёлки. – Надеюсь, вы не против, что я перешла на русский.

Эти глаза странно выглядели на юном личике и странно сочетались с детской припухлостью бледных щёк. Особенно учитывая, что Ева смотрела в них сверху вниз: гостья была ниже неё минимум на полголовы, а под Евиной юбкой сегодня к тому же скрывались каблуки.

– На первых порах точно считала, – осторожно сказала Ева. – И всё равно скучаю по дому.

– Но теперь ваш дом здесь. «Да прилепится к мужу своему», если перефразировать Библию. – В словах Снежаны скользнул такой яд, что Еве сразу стало ясно: главную пользу Библии гостья видит в том, что в экстренном случае ею можно растопить камин. – Вы выбирали между двумя мирами и склонились к этому. Стоит ли называть «родиной» тот мир, где для вас не оказалось ничего достаточно родного, чтобы оно перевесило одного человека отсюда?

– Какой милый проницательный ребёнок, – сказал Мэт, подав голос впервые за день. – Но я бы на твоём месте не пытался кормить её с ложечки. Без руки ты вряд ли провернёшь вечером то, что хочешь провернуть.

– Родина остаётся родиной. Всегда, – молвила Ева сдержанно. – Надеюсь, вам понравится в Керфи.

– Аналогично, – очень серьёзно откликнулась Белая Ведьма.

– И, надеюсь, вам понравились наши подарки.

Дары ждали риджийцев в покоях, куда дорогих гостей проводили прежде, чем они удостоились аудиенции. Клинки для гвардейцев, инкрустированные самоцветами кинжалы – для Советников, корона для Повелителя, магический амулет для колдуна. Кажется, для Белой Ведьмы тоже что-то приготовили, но детали Ева забыла.

– Они великолепны. – Тон девчонки остался прохладным. – Хотя для меня лучшим подарком послужило бы разрешение посетить вашу библиотеку. Некромантия крайне меня заинтересовала, а в Риджии, сами понимаете, трудно достать добротные трактаты по той области магии, которую на её землях не практикуют.

– Вы ведь не некромант.

– Я маг. И учёный. Меня интересуют все подразделы магической науки. – Девчонка держалась равнодушно, как счётная машинка, но в интонации Ева услышала примесь раздражения: не то тем, что какой-то подраздел науки по невероятной оплошности судьбы остался вне пределов её досягаемости, не то Евиной непонятливостью. – Единственной книгой, в которой я нашла что-то, похожее на научные выкладки, оказались «Исследование посмертия» Шамблера.

– О. – С этим трактатом Ева и сама была хорошо знакома. «Исследование» занимало почётное место на полке одного из шкафов в библиотеке Рейолей, и оттуда Ева почерпнула немало информации об умертвиях в далёкие времена их с Гербертом холодной войны. – Так вы читали Шамблера?

Отстранённо глядя на двери, за которыми беседовали два короля и у которых дежурила лично Мирана Тибель, девчонка подтвердила информацию кивком.

В воздухе разлилось долгое молчание, разбивавшееся на отзвуки отдельных диалогов, жужжащих в стороне.

– И что думаете? – сказала Ева, пытаясь поддержать беседу. Сама не понимая зачем: просто невежливо и глупо казалось переброситься с соотечественницей всего несколькими фразами.

– В данный момент я думаю о бритве Оккама.

Ева воззрилась на собеседницу в ожидании пояснений.

Ответный взгляд показался ей до обидного стоическим.

– Вы пытаетесь понять, при чём тут бритва Оккама, – уточнила девчонка, – или незнакомы с данным методологическим принципом?

– Боюсь, и то, и другое.

– Бывает. – Вид у Белой Ведьмы сделался скучающим. – Если упрощать оригинальную формулировку монаха-францисканца Уильяма из Оккама, жившего в четырнадцатом веке и потому изъяснявшегося довольно пространно, данный принцип гласит «не умножай сущности без необходимости». В современной науке под бритвой Оккама обычно подразумевают тезис «простейшее объяснение всегда лучшее».

– Понятно. – Ева предпочла проигнорировать подтекст, сквозивший между строк: «Это знает и первоклассник, но чего ещё ждать от милой простушки вроде тебя». – И при чём здесь эта самая бритва?

– Ваша фамилия случайно не Нельская?

Когда Ева приоткрыла рот, пытаясь поймать хоть слово в безмолвной растерянной пустоте, затопившей мысли, взгляд девчонки сделался ещё снисходи – тельнее.

– Ваша сестра. Дина «Эленвэ» Нельская. Киберспортивный комментатор. У меня есть… был… плакат с подписями русских талантов, и её в том числе, – сказала Снежана. – Я геймер… была в том мире, вернее. Среди русскоязычных комментаторов Эленвэ мне нравилась больше всех. Особенно в паре с Сервелатом. Хотя не суть. – Она удовлетворённо пригладила чёлку. – Я с первой минуты думала, почему ваше лицо кажется мне знакомым. Перебирала самые невероятные варианты. А всё куда проще