Силантий прищурился:

– И впрямь, сшибли… Один дракон-то! Сам по себе летит.

– Вона!!! – перегнувшись через фальшборт, замахал рукой кормщик. – Вона он, гадина! В воде… плывет! Щас мы его…

– Нет! В полон захватим! Василий… Давай, подтягивай лодку.

Разъездная шлюпка, как и положено, тащилась следом за стругом, привязанная к корме корабля надежным канатом. Впрочем, нынче она не понадобилась – сбитый ватажниками колдун и так уже подплыл к самому борту. Мало того что подплыл – колотил кулаками, ругался!

– От ет, в бога душу мать! Так-то вы своего атамана встречаете?!

– Чего он там орет-то, Кольша?

– Ругается, сволочуга!

– Еще б ему не ругаться…

– По-нашему ругается… Ой!!! Господи!

– Ты что там, Кольша? Чего замолк?

– Сам погляди, дядько…

– О! Вот и старшой! Ну, наконец-то! Здоров, Силантий, как жив?

Андреев не поверил своим глазам – да и как тут было поверить-то – из воды, у самого борта, замахал рукой… головной атаман Иван Егоров сын Еремеев!

– Может, канат-то сбросишь, черт! Чай, водичка-то не жаркая, замерзнешь тут с вами.

Выпив чарку стоялого медку и переодевшись, Иван наконец обнялся с Силантием и кормщиком, остальным казакам кивнул – здравствуйте, мол, рад вас всех в живых видеть.

– Ой, Иване Егорович, – все никак не мог поверить Андреев. – Как же ты это… на драконе-то…

Атаман расхохотался:

– А, ты про Митьку!

– Про… атамане – кого?

– Митька. Мои казачки так дракона прозвали… Эх, жаль, улетел… ну да ладно. Не до него – важное дело у нас! Собирай-ка, Силантий, со всех стругов десятников… Постой! – Егоров вдруг перебил сам себя. – У вас что же, три корабля стало иль помстилось мне?

– Да нет, атамане, не помстилось, – Силантий довольно пригладил бороду. – Три! На Печоре-реке купили струг-то, ага. Не так, что задорого.

– Ну… это вы молодцы, – искренне похвалив, атаман тут же нахмурился. – Надеюсь, лишнего не взяли никого?

– Не, Иване Егорович, уж я наказ твой помню.

– Ну и славно… А дело наше, ватажнички, таково…

Дождавшись прибывших с других стругов десятников, Иван кратко поведал им обо всех произошедших событиях и растолковал – что кому делать, хоть это было понятно и так. Целься да стреляй!

Атаман, однако, усмехнулся:

– Нет, други мои, тут не все просто так! Мало нас, а палить нужно много, потому пищали да пушки все нужно заранее зарядить, да первым из пушек – залп! – самых гнусных страшилищ выбить. Они ничего такого не ждут… а чтоб колдуны мысли наши раньше времен не прочли, чтоб совсем нападенье внезапным было, удумал я тут кое-что. Так… – ухмыльнувшись, Иван обвел казаков неожиданно лукавым взглядом. – У кого тут язык-то подвешен? Ага… Кольша! Ты все одно – кормщик, так тут и останешься… Ты, Ондрейко – на свой струг вернешься… Еще б кого выбрати…

– У меня, атамане, язык, что помело! – под общий смех выпятил грудь Кудеяр Ручеек. – Так дядько мой говорит всегда – мели, мол, Емеля, твоя неделя!

– Ладно, – Иван согласно кивнул и погладил шрам. – И ты. Да! Кудеяре, ты баб-то на своем веку пробовал али не довелось? Что покраснел? Отвечай, я не за-ради любопытства пустого спрашиваю… И вы, козачины, аки кони, не ржите. Ну, Ручеек?

– Да пробовал, – парень опустил глаза. – Гулящую, на Вычегодской Соли, на постоялом дворе.

– Добрая ли хоть попалась баба? – дотошно допытывался атаман. – Красивая?

– Да вроде ничего… Груди, как две репы – вот такенные!

Осмелевший Ручеек показал руками. Казаки снова грохнули хохотом.

– Ого! Таких и не бывает, Кудеярко!

– Чай, со страху-то не показалось.

– Тихо все! – прикрикнул на ватажников атаман. – Я вот все к чему. Сегодня всю ночь идти будем, по звездам, а ближе к утру я на корме свечу в фонаре зажгу, и вы – ты, Кудеяр, и ты, Ондрейко, а здесь, Кольша, ты – зачнете про баб рассказывать, да во всех подробностях, смачно, без всякого дурацкого стыда. Объяснить, для чего?

– Да, атамане, не надо, – уважительно хмыкнув, Силантий отозвался за всех. – Ну, ты, Иване Егорыч – и голова-а-а!

Уважаемый всеми – ну, почти всеми – в Дан-Хаяре человек, член Великого Седэя, колдун третьей степени посвящения, почтеннейший господин Хасх-веря, сдвинув на затылок маску из человеческого черепа, неприязненно покосился на своего приятеля – Нгар-Сэвтя. Тот так и не снял маски, да подбоченясь, стоял, любуясь сверкавшими в небе лунами в окружении холодно мерцающих звезд. Рядом – туда-сюда – бестолково бегали вестовые. Что-то докладывали, спрашивали указаний, просто лишний раз выказывали свое почтение и преданность…

Гадкие и противные холуи! Перед кем гнетесь-то? Перед этим северным выскочкой, не известно, за какие заслуги назначенным руководить походом членами Великого Седэя? Да за его так называемые заслуги кожу живьем снять мало, а не поручать важные дела! Провалит, ой провалит, как провалил совсем недавнюю погоню за белокожими демонами, погубив почти все войско. Сярг не пощадил никого! Бушующее голубое пламя – осколки бездны! И в этом позорном разгроме не кто иной, как Нгар Сэвтя виноват, он ведь был тогда главным… как и сейчас. Не-ет, определенно, в Великом Седэе имеется у северного колдуна какой-то влиятельный покровитель, возможно даже не один. А сейчас, сейчас этому выскочке с далекого севера вполне может повезти… Повезет, да! Что уж тут говорить – такая-то силища против нескольких дюжин врагов! Ну, заперлись они у себя в селении – и что? Могучие длинношеи перейдут мелководный пролив по дну – немного замерзнут, озлятся, разметут к нуеровым хвостам все бревна! Тупых, но выносливых и сильных трехрогов тем временем переправят на больших лодках, драконы прилетят сами, сбросят заколдованных змей. Когда в стенах будут проделаны бреши, в селение бледных демонов, шалея от запаха крови, ворвутся зубастые ящеры, а за ними – воющие тупоголовые менквы, не понадобятся даже и славные воины сир-тя, коих тоже взято с избытком. Ах, Нгар Сэвтя, повезло тебе, выскочка, повезло…

Хасх-веря вздохнул, бросив на своего старшего напарника полный необходимого почтения взгляд. Мысли-то северянин не прочтет – силы равные, а вот по выражению глаз догадаться может… и тогда, после того как вернется победителем, немедленно донесет в Седэй о проявленной непочтительности. Везунчик! Нуер бесхвостый! Нерпичья задница! Ишь, стоит – весь такой из себя важный… Тьфу! Смотреть противно.

Сплюнув, колдун завистливо скривился и перевел взгляд на море. За спиной уже разгоралась утренняя зарница, быстро светлело небо – уже стал хорошо виден лежавший напротив остров с крепостью дикарей, море… а с моря наползал плотный туман, в появлении коего Хасх-веря вдруг почуял нечто, чего никак не ожидал ощутить. Почуял ненадолго, намеком, этаким слабым мороком, а потом вдруг в голове его повис морок куда сильней! Белокожая нагая баба, с бесстыдно расставленными ногами и похотливой улыбкою, гладила себя по грудям – большим, покачивающимся, словно загустевший кисель… умм!