– Что-то не впечатляет, – подвел я итог осмотру и принялся сдирать повседневный комбез.

Оставшись в одном термобелье, по здравом размышлении решил от него не избавляться – легкий скафандр, кроме системы регенерации воздуха и кое-какой защиты, другими изысками не баловал. И про «париться» я отнюдь не для красного словца упомянул.

В устройстве скафа разобрался довольно быстро – в таких вещах производители старались придерживаться каких-то общих правил, чтобы даже самые, э-э-э, альтернативно одаренные пользователи как можно меньше трудностей испытывали. Потому как люди там не дураки и прекрасно понимали, что читать «гребаную инструкцию по эксплуатации» нормальный человеческий индивид станет только под угрозой расстрела. А посему особых проблем не возникло – я с некоторым трудом влез в стоящие колом штаны, сунул ноги в ботинки-переростки – этакие гипертрофированные берцы с застежками-фиксаторами по бокам – и в самую последнюю очередь накинул куртку, больше смахивающую на кирасу. Запахнул китель, плотно прижав полы к пояснице, провел ладонью от пупа до горла, зарастив шов, и подозрительно покосился в зеркало. А ничего так, даже впечатляет. Костюмчик, что называется, сидит. Можно даже сказать, как влитой. Издалека, если не присматриваться, и за Егеря прокатить удастся. Цвет вот только подвел – грязно-серый, с темным отливом. Ладно хоть матовый. Да и с удобством как-то не очень…

Последняя проблема разрешилась просто – застегнув на талии пояс с кучей мелких прибамбасов в кармашках, я объединил разрозненные элементы в одну систему, и ткань сразу же приобрела эластичность. Сочленения в локтях и коленях тоже перестали сопротивляться. Ага, наверняка тут дело в фиксирующем каркасе – нитях из «умного» полимера, твердеющего при сильных нагрузках, направленных против естественного сгиба. Проще говоря, в таком костюмчике весьма проблематично заполучить перелом. Разве что в суставах – там такие штучки-дрючки применить не получится при всем желании.

Ну-ка, что тут еще осталось? Мелочь, в сущности, – перчатки. Отдельного шлема не полагалось, он был встроен в довольно толстый ворот. Впрочем, сложную пластиковую конструкцию, складывающуюся наподобие веера или мягкой крыши кабриолета, шлемом называть язык не поворачивался. В моем понимании эта часть экипировки, как правило, представляла собой нечто сверхпрочное и надежное. В общем, не чета хлипкой системе, которая разве что от удара по голове тяжелым тупым предметом убережет, да и то не всегда. А забрало? Смешно сказать – тот же самый «умный» полимер, разве что прозрачный и эластичный. При активации растягивается по лицевой части каркаса и твердеет. Правда, надо отдать должное – герметизацию и кое-какую защиту от физических воздействий обеспечивает. А что еще нужно от легкого скафа? По сути, проблема одна – башкой вертеть несподручно, и, соответственно, поле зрения ограничено. С другой стороны, и шею при падении не свернешь, что тоже плюс.

Ладно, шлем пока активировать нужды нет. Команды, кстати, соответствующей тоже не поступало. Вывод? Забиваем до поры до времени. Ну и перчатки просто на пояс подвешу – без них с клавиатурой работать удобнее. И венец коллекции – штатный «дефендер» в набедренной кобуре. Нужен, не нужен – хрен его знает. Но раз уж выдали, не вижу повода не нацепить. Чисто на всякий пожарный. Кстати, еще один серьезный недочет – нет достаточно вместительных карманов. Так что придется Попрыгунчику и дальше в серверной обитать – будем обходиться беспроводной связью. Благо с этим у скафандра никаких проблем – электроники понатыкано богато, начиная с маломощного вычислителя с голографическим дисплеем на внутренней стороне забрала и заканчивая встроенной системой диагностики. Но с последним как раз все понятно – простейшие медицинские датчики стоят смешную сумму, зато в экстренной ситуации вполне способны помочь. Да хотя бы элементарно определить, есть смысл тащить бесчувственное тело в безопасное место или оное тело вовсе даже мертвое. У военных, конечно, с этим куда строже – там любая броня сама себе диагностический центр и универсальный кибердок в одном флаконе. У нас же запросы поскромнее – пара шприц-тюбиков со стимулятором и пейн-киллером плюс спецгнездо в локтевом сгибе для ввода «химии». Как правило, таких мер хватает, чтобы доволочь пострадавшего до медотсека. Ладно, что-то я увлекся посторонними рассуждениями. Пора и честь знать.

Повторно окинув собственное отражение беглым взглядом – порядок, ничего не висит, не торчит и не топорщится, – я вышел из каюты и побрел по пустому коридору к лифту. Подготовительная суета уже улеглась, так что добирался я до рубки в гордом одиночестве – никто более не изъявил желания воспользоваться внутрикорабельным транспортом. Оно и к лучшему, собственно: у меня выдалось несколько свободных минут – собраться с мыслями и хотя бы примерно определиться с собственным отношением к последним событиям, насколько странным, настолько и настораживающим. Как бы дражайший шеф ни храбрился, бунт дело серьезное. И он это не хуже меня понимал – вон как нервничал. Вплоть до битья посуды. Не учудил бы чего…

Система HD 13522, борт фрегата «Великолепный»,

29 марта 2542 года, день

Должен признаться, сам прыжок меня разочаровал – процесс ничем не отличался от штатного, в коем я уже неоднократно участвовал. Довольно долгая и нудная подготовка, обратный отсчет, ярко горящая точка на центральном экране, короткий разгон и привычно сжавшиеся внутренности – я почему-то именно так реагировал на гиперпереход. А вот появление «Великолепного» в обычном пространстве было обставлено, я бы сказал, с помпой. Ну уж с грохотом и столпотворением точно – как и предрек Пьер, гравитационное возмущение, эпицентром которого послужил фрегат, разметало все окрестные булыжники. Пыль же просто сдуло, как бы странно это ни звучало относительно безвоздушного пространства. Вокруг корабля образовалась этакая каверна сотней километров в поперечнике, свободная даже от самых мелких частиц, а вот на периферии началось форменное светопреставление – булыжники бились друг о друга, что твои бильярдные шары, и в полном соответствии с законами физики отскакивали от препятствий. Или не отскакивали – все зависело от массы и инерции «снаряда». В общем, каша получилась знатная, и, что самое печальное, очень скоро сорванные с привычных орбит астероиды стали потихоньку снова заполнять свободное пространство. Времени едва хватило, чтобы активировать щиты и вывести их на три четверти мощности – к бомбардировке мы приготовились, но, как и говорил Эмильен, веселого было мало: от каждого удара немаленький фрегат сбивался с курса, и его то и дело приходилось корректировать короткими импульсами маневровых движков. На любое такое воздействие корпус отзывался неприятной вибрацией, а в особо тяжелых случаях нас даже чувствительно потряхивало. Хуже всего пришлось в тот момент, когда «Великолепный» врезался силовым щитом в каменную мешанину на границе каверны – тут уже маневровым двигателям пришлось поработать на полную мощность, и высокочастотные колебания пробили даже индивидуальную защиту противоперегрузочных коконов. К счастью, самый захламленный участок пути оказался весьма коротким, и буквально через несколько секунд фрегат, пробив тушей последнюю преграду, вырвался в транспортный тоннель – свободную от хлама червоточину около пяти десятков километров в диаметре.