В последующие часы напряжение нарастало, так как курс акций Puma вырос на 10 %. Зафиксированная на бирже в четверг, 5 апреля, котировка в 314 евро была крайне неприятной для PPR. Поздно вечером Puma сообщила в экстренном заявлении для печати, что изымает из обращения 1,27 миллиона акций, принадлежавших самой компании. Это повысило цену оставшихся акций, и доля Херц-холдинга увеличилась с 25,1 до 27,1 процента.

К счастью, на следующий день – в Страстную пятницу – фондовый рынок Германии был закрыт, и это предотвратило дальнейшие спекуляции. Тем не менее Франсуа-Анри Пино и другим трем задействованным в операции менеджерам PPR пришлось понервничать в субботу и воскресенье, так как семья Херц, по-видимому, перебралась в загородный дом и на выходных была недоступна. До решающего ежегодного собрания акционеров Puma оставалось теперь меньше недели.

Спасительное сообщение поступило в воскресный вечер: Кутцнер сообщал французам, что семья Херц была готова продать акции Puma по цене 330 евро. Столь же важным стало обещание, что представители Mayfair выйдут из наблюдательного совета и на собрании акционеров проголосуют за представителей PPR.

Теперь менеджеры PPR могли всерьез взяться за работу, им нужно было успеть подготовить детальный пакет соглашений до собрания в среду. Бо́льшую часть ночи на понедельник они провели в парижском филиале Goldman Sachs. В понедельник, пока юристы обговаривали с семьей Херц последние детали, им не давал уснуть повышенный уровень адреналина. Только во вторник, около трех утра, факс в Goldman Sachs выдал окончательный текст соглашения.

Наконец все подписи стояли на местах, и у директоров PPR оставалось еще три часа на сон, перед тем как эта новость распространится в деловом мире. Компания подтвердила приобретение 27,1 процента акций Puma по цене 330 евро за штуку. PPR оценила производителя спорттоваров в 5,3 миллиарда евро и предложила остальным акционерам также продать свои доли по 330 евро. Франсуа-Анри Пино и Жан-Франсуа Палю остались во Франции, чтобы объявить о выкупе на местном финансовом рынке, а Грегуар Амиг и Сумит Хосла полетели в Нюрнберг, чтобы подготовиться к решающему акционерному собранию.

Амиг немного учил немецкий язык в школе, но, вступив в Puma Brand Center в Нюрнберге, он растерялся. Было решено, что Пино не придет на собрание, так как немецкие акционеры, вероятно, посчитали бы его присутствие дерзостью. Амиг оказался в окружении миноритарных собственников, часть из которых владела акциями Puma еще с момента их эмиссии в 1986 году. С тех пор они пережили крупные взлеты и падения – от восхищения триумфом Бориса Беккера до катастрофического почти банкротства и затем до возрождения последних лет – и не желали расставаться со своими акциями по чьей-то прихоти.

Первоначальная реакция была сдержанной. Некоторые акционеры полагали, что PPR изменит условия предложения на более выгодные, учитывая, что биржевой курс акций Puma был уже выше цены, названной французами во вторник. Когда не узнанный акционерами Амиг занял свое место в Puma Brand Center, нанятые PPR немецкие юристы сунули ему в руки записку: ввиду исчисленного количества собравшихся акционеров и принадлежащих им акций 27,1 % во владении PPR не давали французской компании этим утром перевеса голосов.

Амиг почувствовал, как у него сдавило горло. Он старался не измениться в лице, осознавая, что все усилия последних недель будут вмиг загублены, если большинство акционеров проголосуют против вхождения представителей PPR в наблюдательный совет. Он несколько секунд обдумывал, следует ли ему информировать своих коллег, но затем решил оставить беспокойства при себе.

Француз спокойно выслушал длинную речь, в которой Цайц заново озвучивал годовые результаты и выдвинутое PPR предложение. В конце своего выступления председатель правления Puma отклонился от сценария и поблагодарил всех, кто поддерживал его в тяжелейшие годы. Он адресовал несколько приятных слов Катарине Воячек, председателю производственного совета и члену наблюдательного, защищавшей Цайца, когда он уволил треть персонала. Цайц также сказал спасибо Вернеру Хоферу и поведал, что еще хорошо помнит ошарашенное выражение его лица, когда Цайц представился ему как председетель правления.

Затем слово дали акционерам, и они сразу же высказали свои сомнения. Один из них жаловался, что предложенная за акции цена отвечает интересам только PPR, а не Puma. Другой с уверенностью утверждал, что он не продаст свои акции ни за предложенную сумму, ни за любую другую, меньшую 400 евро.

Когда, наконец, приступили к выборам членов наблюдательного совета, Амиг затаил дыхание. Большой удачей для PPR было то, что некоторым из присутствовавших тем утром в Херцогенаурахе представителям миноритариев была дана инструкция следовать линии совета директоров, а в случае неожиданных вопросов, по отношению к которым совет не выразил свою позицию, воздержаться от голосования. Так как внесенные в последнюю минуту изменения в наблюдательном совете попадали в эту категорию, после подсчета голосов оказалось, что они были приняты значительным большинством.

Амиг выбежал в вестибюль и восторженно сообщил по телефону финансовому директору Жан-Франсуа Палю, что PPR выиграла и вторую битву в борьбе за поглощение: компанию будут представлять в наблюдательном совете три человека и Франсуа-Анри Пино в качестве председателя. Четверо французов встретились тем вечером в пабе нюрнбергской пивоварни. Правда, сосиски и пиво были вовсе не похожи на те изысканные блюда, которые они вкушали в своих любимых парижских ресторанах, тем не менее менеджеры всей душой наслаждались победоносным окончанием своих хлопот о Puma.

Пресс-конференция, состоявшаяся на следующий день в Puma Brand Center, была не более чем формальностью. Пино и Цайц в атмосфере полной непринужденности занимали свои места, чтобы еще раз объявить о преимуществах поглощения. Оба смеялись как старые друзья, когда Цайц вручил французу в качестве подарка для его супруги из Мексики пару кроссовок Puma, изготовленных из кожи ската.

Для Цайца это событие стало венцом его необычайной истории успеха. Когда в 1993 году он был представлен скептически настроенным банкам компании, едва ли кто-то еще верил в Puma. Четырнадцать лет спустя Puma стоила 5,3 миллиарда евро. Тогда некоторые преждевременно предрекали гибель бренда, сейчас к нему проявляла горячий интерес холдинговая компания класса «люкс». В порядке исключения Цайц позволил себе немного похвалиться: «Возможно, я все-таки не так уж плохо делал свою работу».

В последующие дни у менеджеров PPR снова требовали повысить цену акций. Однако Франсуа-Анри Пино подчеркнул, что предложение окончательное и не подлежит изменениям. Поскольку это было первым выкупом, осуществленным под его руководством, после того как он сменил своего отца на посту главы предприятия, он хотел – независимо от относящихся именно к Puma соображений – создать прецедент для будущих поглощений.

20 июня, после истечения срока предложения, PPR владел долей лишь в 33,2 % – чуть больше, чем принесло приобретение акций семьи Херц. Но заметив, что PPR остается непоколебимым, другие собственники все же решились продать свои пакеты в течение продленного срока. Когда 11 июля пересчитали акции, оказалось, что PPR заполучил 62,1 % акций Puma. Теперь у банков был повод организовать подходящий случаю праздничный ужин. Он, правда, оставит горькое послевкусие.