– Что же нужно сделать для этого ему – Нгануку? – как бы между делом поинтересовался я.

– Стать героем! – подал голос ехидный старик из «малого» круга. – Только и всего, хи-хи!

– Так ли это, главные люди Ситка-куана, Хуна-куана и Хуцнуву-куана? – теперь уже торжественно вопросил я присутствующих. А сам мысленно ужаснулся: «Во что же это я влипаю?!»

– Это так! – твердо заявил Катлеан.

– Так… Так… Это – так… – один за другим негромко подтвердили присутствующие.

– Очень хорошо, – кивнул я, хотя был другого мнения. – Значит, пора начинать воевать, вождь Катлиан!

– В смысле?!

– Русские, кажется, уже добрались до стен. Ты ждешь, когда их пушки разобьют ворота? Или когда их рабы разберут стену? Пора начинать битву!

– О чем говоришь ты… куштака?!

– Все очень просто, – приосанился я. – Ворота к лесу, наверное, свободны. Нганук возьмет самых сильных воинов, выйдет с ними через эти ворота, обойдет склон и нападет на русских сзади. И как только он это сделает, великий вождь Катлиан откроет главные ворота и вместе со всеми воинами устремится на врага. Кучке русских с толпой алеутов и эскимосов не устоять перед яростью киксади, дешитан и кагвантанов!

Добрых полминуты присутствующие обдумывали мой блестящий план. А шум снаружи все усиливался – возможно, где-то дело уже дошло до рукопашной.

– Да, – выдал наконец Катлиан. Он поднял с земли свою грозную боевую шапку и водрузил ее на голову. – Мы так и сделаем. Только через Лесные ворота выйду я. А Нганук ударит, когда услышит мой клич. К оружию, люди!

Вождь поднялся на ноги, и следом за ним вскочили все присутствующие, кроме «больших людей», сидевших в первом круге. Этой «галерки» оказалось человек пятнадцать, и все они устремились к выходам, торопясь, вероятно, довести до личного состава решение командования.

Мы с Нгануком вылезли наружу последними и едва успели увидеть сбор отряда для вылазки. Он происходил стремительно и как-то спонтанно: вождь в доспехах и жутком черном шлеме на голове важно шествовал меж бараков к дальним воротам, а за ним в хвост пристраивалось все больше и больше воинов. Причем в руках у Катлиана действительно как-то образовался здоровенный железный молоток на длинной рукоятке!

Едва эта толпа скрылась за стенами жилищ, как сзади от стены раздался визг и жутко-ликующий вопль:

– Убил! Я нанака убил!

Индеец в полном экстазе вопил, прыгал и размахивал ружьем. Многие из защитников крепости своими воплями поддерживали его радость. Мы с Нгануком в едином порыве кинулись к забору и приникли к щелям, которых тут было в избытке.

Стало уже темновато, так что подробности пейзажа различить было трудно. Задний план составляло море. На нем прорисовывалось несколько компанейских судов и огромная, по сравнению с ними, «Нева» со спущенными парусами и Андреевским флагом на мачте. До нее отсюда было, наверное, около километра. А примерно в сотне метров от стен и чуть ниже по склону располагались две небольшие пушки, из которых, надо полагать, канониры били прямой наводкой по самому слабому месту в укреплении – воротам. Примерно на том же расстоянии в одиночку и кучками располагалось довольно много народа – кто-то перезаряжался, кто-то целился из положения «стоя». В данный момент человек шесть-семь оставили свои занятия и сгрудились вокруг одного – упавшего. Так – кучкой – они и стали удаляться вниз, то ли унося убитого, то ли уводя раненого.

Данное событие вызвало переполох среди штурмующих. Стрельба с их стороны почти прекратилась, люди перекликались, махали руками, ружьями или копьями. Однако из задних рядов возник человек в форме, на плечах которого поблескивали золотые полоски. Размахивая чем-то тонким и длинным (шпагой?), он начал что-то кричать, и дисциплина отчасти восстановилась – во всяком случае, пушкари споро продолжили заряжать свои орудия.

– Видишь человека с золотыми плечами? – спросил я Нганука, не отрываясь от амбразуры. – Достойная тебя добыча – попади в него!

Тут я сообразил, что такое созерцание – дело опасное, поскольку легко можно получить если не пулю, то щепку от бревна, этой пулей отбитую. От забора я отодвинулся и обнаружил, что моего соратника рядом нет – испарился! Впрочем, вскоре индеец вновь возник рядом, но уже с двумя ружьями в руках. Одно он подал мне:

– Нарезное!

Я отрицательно качнул головой:

– Нет. Все подвиги – твои. Я лишь помогаю.

– Угу, – кивнул Нганук.

– Главное, не торопись, – со знанием дела посоветовал я. – Дождись, когда он будет стоять на месте. И ствол положи на сучок.

– Знаю, – сказал индеец, деловито пристраивая ружье в щели между бревнами. – Я много смотрел, как стреляют русские.

Надо полагать, первый выстрел молодого анъяди «ушел в молоко». Индеец невозмутимо отставил пустую кремневку, взял другую и вновь замер.

Его выстрел на долю секунды опередил грохот пушек. Невольно складывалось впечатление, что радостный рев сотни индейских глоток приветствует результаты русского залпа, а не скромный хлопок английского ружья.

– Пляши! – сказал я сияющему Нгануку. – Пляши с ружьем – пусть все знают, чья пуля достала врага!

И он сплясал. Вот уж не думал я, что этот некрупный, в общем-то, парень, может так громко кричать и так высоко прыгать!

– Ну, все, все, – сказал я ему. – Угомонись! Битва продолжается. Пошли, посмотрим, что делается у других ворот.

А другие ворота были те самые, через которые нам предстояло делать вылазку, когда Катлиан ударит с тыла. Расклад был здесь примерно такой же: из-за стен индейцы ведут беспорядочную пальбу, а на расстоянии, чуть превышающем дальность прицельного выстрела, стоит русская батарея и ведет огонь по воротам. Ядра бревна не пробивают, а с грохотом отскакивают.

Вот тут-то до меня и дошел смысл этого занятия, показавшегося сначала бессмысленным. Ворота представляют собой щит полутораметровой ширины, сплоченный из нетолстых ошкуренных бревен. Он подперт изнутри добрым десятком слег и кусков бревен. Открыть эту затычку не трудно – убрать подпорки, щит упадет, и путь будет свободен. «Зачем по нему долбить ядрами? В надежде измочалить бревна? Да нет же, нет! Вся конструкция сделана без гвоздей, без плотницких изысков, все связано, скручено ремнями и веревками. И эта вязка снаружи ничем не прикрыта! Стоит перешибить ядрами основные тяги и конструкция развалится! Как же я сразу не догадался?! И тогда… Помнится, ручные гранаты были у русских на вооружении еще в восемнадцатом веке. Подбежать на расстояние броска, закидать защитников ручными бомбами и – вперед через открытые ворота!»

Кое-чего канониры здесь уже добились – в одном месте ремни вязки ослабли, и бревна слегка разошлись наверху. Я прикинул, сколько на это потребовалось выстрелов, и успокоился: «Даже если Катлиан подведет, до темноты они не успеют».

Однако штурмующие вели себя здесь несколько иначе. Матросы с «Невы» были впереди и стреляли из ружей только по команде. Примерно так: пушечный залп, затем с паузами два ружейных залпа и снова пушки. Не без удивления я заметил, что пушкари, разрядив орудия, каждый раз прокатывают их немного вперед, сокращая дистанцию до цели. Мне даже показалось, что командует ими тот самый офицер, который послужил мне живым щитом при бегстве с корабля. «Снять» его из ружья нечего было и пытаться – он ни секунды не стоял на месте, командуя пушкарями и одновременно пытаясь «построить» многочисленных ополченцев, которые команды понимали плохо. В общем, все бы ничего, но…